Очаг на башне. Фантастические романы

Стемнело. Бумага белела смутным пятном. Сквозь черную вязь ветвей теплился лежащий на пасмурном небе красноватый отсвет города. Где-то вдалеке бренчали на гитаре, и молодой надорванный голос истошно вопил: "А ду ю лав э рашн водка? А ду ю лав э рашн водка? О, йес, ай ду! О, йес, ай ду!"

Симагин не успел рук помыть, как звякнул ключ в замочной скважине; задирая мокрые, мыльные ладони, он рванулся к двери встречать, но опоздал – Ася уже входила, надменно глядя мимо.

Зато Антошка сразу вцепился.

– Ты почему на пол капаешь? – спросил он. – Меня вот мама ругает, когда я на пол капаю!

– Не ему ведь мыть, – уронила Ася. Симагин медленно отступил в ванную. Все продолжалось, обшарпанная стена между ними стала еще толще.

– Я только что пришел, – оправдываясь, сказал Симагин Антошке. – И так спешил вам навстречу, что не успел вытереть.

– А мы какой фильм смотрели! – сообщил Антошка. – Две серии! Я так жалел, что тебя нету! Там один наш очень сильный комиссар..."

Ася, не переодеваясь в домашнее, стояла у окна строгая и чужая. Симагин смотрел ей в спину, она не могла не чувствовать его взгляда. Но не оборачивалась. Наверное, она хотела курить.

– А он как подскочит и между глаз плюху – бемц!

– Да, – сказал Симагин, – какая жалость, что я не знал про кино. Я бы с вами пошел.

– А я маме сказал, чтобы тебе позвонить, а она сказала, тебе надо работать и ты поздно придешь... А он все равно еще не упал, а выхватил маузер!

– Я сегодня как раз рано пришел. Еще ужин не остыл.

– Ты что, что ли меня не слушаешь? – обиделся Антошка.

– Еще как слушаю.

Она окаменела. Взгляд жег спину. Но обернуться не могла. Днем сто раз набирала телефон симагинской лаборатории. Но сразу вешала трубку. А теперь не могла обернуться. Ей непрерывно мерещился Симагин в толпе, она стискивала руку Антона, готовая подхватить его и броситься навстречу, и сердце сходило с ума. А теперь не могла обернуться.

Ладони Симагина беззвучно и мягко охватили ее плечи. Где-то на границе сознания мелькнуло, тая, "...он обидел..." и погасло. Она запрокинулась, прильнула затылком к его плечу – веки упали. Он.

– Асенька, – сказал Симагин. Его пальцы повелительно и нежно напряглись на ее узких плечах. – Асенька, ну что ты?

– Симагин, – прошептала она, почти не слыша себя. – Что же ты делаешь, Симагин. Вместо того, чтобы сразу меня высечь, мучил целый день...

Послышался звук закрывшейся двери, и приглушенный голос Антона сказал солидно и с пониманием дела:

– Целуйтесь, я ушел.

Симагин проглотил ком в горле.

– Не-ет, – возразил он изумленно и убрал руки. – Что это ты выдумал? Ты же мне фильм не досказал!

Ася беззвучно смеялась, затылком ощущая, как движется его кадык.

Стены не было.

Некоторое время Антошка и Симагин разбирали варианты борьбы комиссара со все возрастающими количествами белобандитов. Когда комиссар в одиночку очень убедительно положил целую дивизию каппелевцев, усиленную десятком британских танков и двумя аэропланами, причем ни одного человека не убил до смерти, а всех только оглушил и взял в плен, Антон, потрясая руками, возопил: "Ну почему они вот так не показывают?!" Глаза у него горели. Время, однако, поджимало, и Ася стала загонять Антошку в постель. Он резонно отвечал, что в переломные моменты мировой истории истинному коммунару не до сна. Ася, не растерявшись, заметила, что долг доблестного борца – использовать для отдыха краткие затишья, иначе в ответственный момент силы могут изменить борцу. Переодевавшийся Симагин подхватил и, прыгая на одной ноге, из коридора привел несколько примеров из деятельности крупных коммунаров Азии, Африки и Латинской Америки, когда они попадали в трудные положения из-за недооценки роли отдыха. Убежденный Антон немедленно дал себе совершенно секретный приказ идти спать и начал вымогать у Аси честное слово, что его разбудят сразу, если произойдет нечто решительное. Ася торжественно поклялась, и через десять минут Антон ровно сопел.

Симагин пил чай с кр-рэнделем. Чай был замечательно вкусный. Симагин удовольственно прихлебывал, опять ощущая непоколебимую уверенность в благополучном исходе решительно всего, и в этот момент в дверь кухни несмело постучали.

Симагин удивленно поднял голову.

– Можно? – спросил женский голос; разумеется, Асин, и все-таки какой-то не Асин, напряженный и робкий.

– Э-э, – ответил Симагин, – конечно...

Дверь медленно отворилась.

Ася была в том белом платье, о котором он мечтал. Она была в белых девчачьих гольфах, на голове ее громадной ласковой стрекозой уселся белый бант. Она стояла, скромно сдвинув щиколотки, и теребила ремешок сумочки.

– Простите, пожалуйста, что я так поздно, – сказала она застенчиво. – Ужасно поздно, да? – она на секунду подняла веки, стрельнула глазами и опять потупилась.

Симагин перевел дух. Начиналась игра, но какая – он пока не понимал. Когда он увидел такую Асю, ему стало не до игр.

Ася терпеливо ждала.

– Нет, вы совсем мне не помешали, только я... тут по-домашнему, простите...

– Ой, это ничего! – поспешно сказала она.

– Тогда проходите, прошу вас. Хотите чаю?