Читаем Очаг света. Сцены из античности и эпохи Возрождения (СИ) полностью

               ФЛОРЕСЗачем входить мне? Здесь я постою.Вас пригласил на ужин Командор,А не меня; я знаю место слуг,Когда в гостях хозяина потчуют,На кухне иль в конюшне. Нам бы конейСкорее оседлать и прочь умчаться.Смертоубийство снова учинили.            ДОН ЖУАНЯ не хотел. Энрике подстерег,Разбойником укрывшись на деревьях;Напал внезапно, думал, ограбленье,Однако дал мне шпагу обнажить,И мы сразились, в сумерках едваДруг друга различая; поздно думать,Кто твой противник; лучшая защита -Разить без промедленья, поединокНе знает правил, натиск и - победа!Мне жаль Энрике; вышел бы поэт,Быть может, из него великий; впрочем,Удел наш Провиденьем предуказан.                ФЛОРЕСА ваш удел? Да разве не из песни?!Едва успели выпросить прощеньеУ короля, с согласием женитьсяНа вдовушке несчастной Командора, -Чтоб дон Жуан женился, - я поверил!              ДОН ЖУАНИди за мной. Познаешь тайны гроба.


Входят в часовню. Тишина, свечи, на стене Распятие.

Явился я, как видишь. Где же ужин?            КОМАНДОР          ( сходя с пьедестала)Я думал, не придешь.             ДОН ЖУАН                                        Я слово дал;У кабальеро слово - дело чести.            КОМАНДОРКак поединок. Знаю все прекрасно.Эй, там! Плиту надгробную подвинь-ка!         ( Плита сдвигается.)И стол готов, со всякой снедью в яме.Не бойся!             ДОН ЖУАН                  Я? Я не боюсь, как видишь.Садись и ты.


  Выходят лакеи в виде привидений.


            КОМАНДОР                        Прошу отведать снедьИз кухни, где огонь пылает вечно.На вид все мерзко - скорпионы, жабыИ всякая иная нечисть мира,Но жар их превращает в лакомство.            ДОН ЖУАНИ в самом деле лакомство. Эй, Флорес!Попробуй адской кухни, не захочешьИ монастырской, даже королевской.               ФЛОРЕСНет, это невозможно! От едыНе откажусь я даже и в Аду.      ( Подходит к плите, и его обслуживают привидения.)


С улицы доносится музыка; двери открываются; монахи вносят гроб с телом Энрике; его сопровождают священнослужитель, донья Анна с домочадцами и музыканты, среди которых Луис и Исабель. Установив гроб под Распятием, монахи с домочадцами доньи Анны удаляются. У изголовья усопшего священнослужитель читает, что следует, из Библии, но голос его внятно звучит лишь изредка; также и с музыкантами, музыка и пение прорываются и затихают.


             ДОНЬЯ АННА    ( приподнимая голову и вуаль с лица)Все это сон! Мне снился дон Жуан,С его явленьем здесь, а я молилась,Оплакивая молодость мою.Энрике жив, и гроб его мне снится;Но и во сне мне тяжело, о, Боже!Иль я больна, уж при смерти давно?    ( Замечая застолье у гробницы, смеется.)Смешны причуды сна, хотя и страшно.Зачем же дон Жуану приходитьНа ужин к статуе, ожившей будто?Быть может, и простил ему король,Но не Фернандо, мощный, весь из камня,Со взором в отсветах огней из Ада,Давно узревший сына во гробу.


 Луис дает знак играть музыкантам.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Борис Годунов
Борис Годунов

Фигура Бориса Годунова вызывает у многих историков явное неприятие. Он изображается «коварным», «лицемерным», «лукавым», а то и «преступным», ставшим в конечном итоге виновником Великой Смуты начала XVII века, когда Русское Государство фактически было разрушено. Но так ли это на самом деле? Виновен ли Борис в страшном преступлении - убийстве царевича Димитрия? Пожалуй, вся жизнь Бориса Годунова ставит перед потомками самые насущные вопросы. Как править, чтобы заслужить любовь своих подданных, и должна ли верховная власть стремиться к этой самой любви наперекор стратегическим интересам государства? Что значат предательство и отступничество от интересов страны во имя текущих клановых выгод и преференций? Где то мерило, которым можно измерить праведность властителей, и какие интересы должна выражать и отстаивать власть, чтобы заслужить признание потомков?История Бориса Годунова невероятно актуальна для России. Она поднимает и обнажает проблемы, бывшие злободневными и «вчера» и «позавчера»; таковыми они остаются и поныне.

Александр Николаевич Неизвестный автор Боханов , Александр Сергеевич Пушкин , Руслан Григорьевич Скрынников , Сергей Федорович Платонов , Юрий Иванович Федоров

Биографии и Мемуары / Драматургия / История / Учебная и научная литература / Документальное
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»

Работа над пьесой и спектаклем «Список благодеяний» Ю. Олеши и Вс. Мейерхольда пришлась на годы «великого перелома» (1929–1931). В книге рассказана история замысла Олеши и многочисленные цензурные приключения вещи, в результате которых смысл пьесы существенно изменился. Важнейшую часть книги составляют обнаруженные в архиве Олеши черновые варианты и ранняя редакция «Списка» (первоначально «Исповедь»), а также уникальные материалы архива Мейерхольда, дающие возможность оценить новаторство его режиссерской технологии. Публикуются также стенограммы общественных диспутов вокруг «Списка благодеяний», накал которых сравним со спорами в связи с «Днями Турбиных» М. А. Булгакова во МХАТе. Совместная работа двух замечательных художников позволяет автору коснуться ряда центральных мировоззренческих вопросов российской интеллигенции на рубеже эпох.

Виолетта Владимировна Гудкова

Драматургия / Критика / Научная литература / Стихи и поэзия / Документальное