Очаги сопротивления

В конечном итоге спас их единственно размер горы. Перед самым закатом вертолеты истощили свой боезапас. Не осталось уже почти ничего: бомбы и ракеты израсходованы, пулеметные ленты тоже; экипажи щелкали уже по пламенеющим склонам из мелкого оружия — Ховик заметил, как один пилот стреляет через открытое окошко из револьвера. Наконец вертолеты взмыли вверх и вытянувшись цепочкой, устремились к отдаленному шоссе, бликуя нимбами лопастей в багряных лучах заката. Наверно, и горючее уже на исходе. С темнотой уже не вернутся; в этих местах воздушные потоки и днем-то небезопасны.

— Они ушли, — тупо заметил после длительного молчания Дэвид Грин.

— Ага. Я-то боялся, они кого-нибудь высадят, прочесать еще разок весь этот тарарам и, наверно, остаться с телами, но им, видно, это не пришло в голову. — Ховик выхаркнул комок пыли, перемешанный со слизью и кровью. — Ну что, давай выдвигаться, пока они еще какую-нибудь херню не учудили. Теперь если привезут собак, то они нынче от дыма хрен чего унюхают, поэтому пришлют скорее всего людей, хотя бы чтоб добыть из-под всего этого трупы. Им бы вместо того, чтобы выпендриваться с воздушным обстрелом, подтянуть сюда по-быстрому розыскников на грузовиках. Но все равно, егеря могут уже вот-вот подоспеть. Ни за что нельзя угадать, что они предпримут при таком раскладе.

— Интересно, возникал ли у них вообщекогда-нибудь такой расклад.

— Очевидно нет, потому и предугадать ничего нельзя. Поставь таких вот людей в ситуацию, не описанную в уставе, от них все что угодно можно ожидать. — Ховик поднялся. — В любом случае, за следующие несколько часов нам надо максимально отсюда удалиться. В общем, всю ночь надо будет переть, как танкам; днем-то предстоит где-нибудь хорониться, пока не выберемся из пустыни.

Грин, кивнув, взгромоздился на ноги — медленно, с болезненной гримасой.

— Говори-ка громче! Я тебя еле слышу. — Он вдруг рассмеялся сухим, надтреснутым смехом. — Придется тебе говорить громче, у меня бомба в ухе… Ладно! Веди, Ховик!

Осторожно пробираясь сквозь дым и сгущающийся сумрак, двое беглецов тронулись вверх по склону. На вершине они остановились и оглянулись назад, но ничего уже не различалось, помимо тускнеющих разрозненных отсветов пожарища. Минуту спустя они двинулись вниз; сзади над пустыней всходила яркая луна.

Старик

Старик, что под номером 318, ошивался у здания столовой, якобы роясь в поисках съестного, но на самом деле это лишь для виду. Просто он, как обычно, чтобы не сойти с ума, упражнял рассудок мысленными играми. Он уже прошелся с конца на начало через таблицу Менделеева, попробовал (без особого успеха) сочинить новую — скабрезную — концовку к песенке «В Термопилах жил старик», а сейчас самозабвенно разыгрывал в уме шахматную партию сам с собой, бессовестно мухлюя за обоих игроков; от этого занятия старика отвлекли двое охранников.

Они повели его к штабу. Объяснений никаких, в чем, в принципе, не было ничего необычного; а вот у дверей стояли двое охранников, — это уже новость. Что было еще более странным, штаб внутри казался пустым — и канцелярия, гудящая обычно, как улей, и даже в кабинете коменданта не горел свет.

Охранники провели 318-го коридором за тяжелой металлической дверью, на которой по трафарету было выведено: «УЗЕЛ СВЯЗИ, ПОСТОРОННИМ ВХОД ЗАПРЕЩЕН». Внизу — помельче — фломастером расшифровывалось дополнительно: «Заключенным не входить под страхом смерти».

— Давай, заходи! — велел один из охранников. В ответ на колебания 318-го второй добавил:

— Нет, правда, надо зайти. Приказ.

Приоткрыв тяжелую стальную дверь, старик шагнул в ярко освещенную, на удивление маленькую комнатку без окон.

Основное место здесь, похоже, занимали металлические шкафчики с различной электронной аппаратурой. Воздух был странно прохладным, и до слуха доносилось тихое гудение. До 318-го неожиданно дошло, что ведь в комнате, оказывается, включен кондиционер — роскошь для Блэктэйл Спрингс неслыханная: даже в кабинете у коменданта воздух месил лишь небольшой вентилятор. Старик попытался вспомнить, давно ли он в последний раз бывал в комнате с кондиционером. Больше десяти лет назад, это точно.

В центре комнаты находились два больших серых стола, на каждом — монитор и клавиатура компьютерного терминала. Оба экрана сейчас были включены. За ближайшим столом, лицом к двери, сидел невысокий лысый человечек, который, завидев 318-го, заулыбался так, словно увидел старого друга, по которому успел соскучиться.

Внезапно до старика дошла суть происходящего. К этому моменту он готовился с давних пор.

— Входите, 318-й, — приветливо позвал коротышка. — Прошу вас, садитесь. — Жестом он указал на крутящийся металлический табурет возле стола. — Понятно, сидеть на таком не сахар, ну да вы уж, думаю, привычны теперь к лишениям.

За спиной у 318-го громко захлопнулась дверь. Охранники входить не стали.

— Да, — кивнул коротышка, — мы будем одни. Это предусмотрено.

318-й опустился на табурет. Тело словно онемело. Любопытно, подумал он, после стольких лет ожидания вся эта сцена кажется нереальной.