Очаги сопротивления

— Нет… Не знаю, Ховик, все так и брожу внутри себя. Я уже смирилась, что потеряла Дэвида, ушла в работу, что делаю для Костелло, и тут являешься ты и снова все резко меняешь. Не то, чтобы мне по душе была моя жизнь последние месяцы — я ее начинала ненавидеть — просто я в нее втянулась. Это жуть, снова проходить через все эти перемены, и Дэвида утратить навсегда; но все равно я рада, что у него получилось бежать с тобой, что он легко не дался. Это почему-то меняет дело. Такое можно понять?

— Наверно, — сказал Ховик. — Черт, я единственно о чем думал, когда срывался в бега: пусть погорбатятся за плату, что получают; никогда на самом деле не полагал, что вон аж куда забреду. Эх, жаль, что у него так и не вышло. — Ховик смотрел вниз на бурый камень. — Иногда чувствую, что это вроде как я виноват, понимаешь, что его поймали.

Херня! — Ховик тихо изумился, услышав от нее такое.

Не надо об этом, Ховик. Это блажь, и ты о том знаешь.

Да> извини, — он поскреб подбородок, заросший обильной порослью скорее уже бороды, чем щетины. — Просто чувствую, что надо было остаться с ним, пока бы он не перебрался через залив, может, все тогда вышло бы по-другому. я в свое время в морской пехоте служил, у нас там было принято друг другу пособлять, и вот думаю, что… Не знаю, просто жалко как-то, что ближе его не узнал.

Неожиданно Джудит приобняла Ховика за плечи. — Не разменивайся на сантименты, Ховик, порушишь имидж. — Ее рука слегка задержалась у него на шее. — Ты спрашивал, куда я отсюда собираюсь? Бог его ведает! Это не предложение и не утверждение, но если ты не против, то думаю, я бы хотела побыть какое-то время с тобой.

Ховик, повернувшись, смотрел на нее во все глаза. — Ты единственный, кто у меня теперь остался, понимаешь? Дэвида теперь нет; родня меня вычеркнула из списков, едва я пошла на государственную измену и подрывную деятельность; друзья у меня в основном либо по тюрьмам, либо скрываются, а Костелло… Костелло хочет от меня кое-чего такого, чего я не могу ему дать. И кое-что еще: часть меня непрочь слегка отомстить. Для тебя это в общем-то не ахти какое потрясение, а вот для многих, кто считает, что меня знает, это просто как гром небесный. В общем-то, и для меня самой.

Она провела ладонью по узенькому ореховому ложу видавшего виды карабина. — Я устала быть цивилизованной, трезвомыслящей, разумной, Ховик. От меня немного толку в насилии и разрушении, совсем не то, видно, что от тебя; сам факт, что ты здесь, тому свидетельство. Тот индеец нынче утром рассказывал кое-кому из женщин, что ты, может, одно из опаснейших нынче созданий по северо-американскому континенту, и я этому верю. У меня нет ощущения, что ты морально себя обгадил, поквитавшись с теми, кто сажал Дэвида. По мне, сейчас это даже хорошо.

— Черт бы меня побрал!

— Да нет, пойми правильно! Меня не гложет жажда мести и всякая такая чепуха. Ближе, наверное, к тому, что ты сказал насчет того, чтобы им погорбатиться за свою плату, что дается им за нас. Я не очень на самом деле верю, что что-нибудь изменится, разве что к худшему. — Сопротивление — это просто смех, но было б здорово хотя бы ненадолго заявить о себе. Поэтому я решила, что осталась бы с тобой. Если ты не против.

Для Ховика это было самое невероятное ощущение от женщины с той самой поры, как его, тринадцатилетнего, допустила до себя в закутке папашиного магазинчика Франсуа Новотна. Он вынул пачку сигарет и выудил из нее одну, наполовину выкуренную.

— Будешь?

— Спасибо… Надо бы бросать, вот только бы знать заранее, успеет ли кто из нас дожить до рака легких.

— Черт побери, ты сегодня веселая. Знал я одного старика, так он то же самое говорил. (Меняй тему). Ты сама из Калифорнии?

— Сан-Франциско. Училась в Стэнфорде, прямо в доброй старой грязной Силиконовой Долине. Там и познакомилась с Дэвидом. — Внезапно опустевшим взором она уставилась на тропу, где никого не было.

«Господи, Ховик ты, Ховик, — подумал он, — опять наступил на этот самый мозоль своей чешской лапищей, да?»

— Извини, — проговорил он вслух.

— Ничего. — Она выпустила дым, по-прежнему глядя отсутствующим взором. — Я привыкла о нем думать, Ховик, так что необязательно эту тему обходить на цыпочках.

Он кивнул.

— Вы уже были в Сопротивлении, когда поженились?

Джудит бросила на него странноватый взгляд.

— Мы никогда не были женаты, Ховик. С чего ты взял?

Черт его, не знаю. — Да, нынче в разговоре он явно не на высоте. — Просто такое впечатление было.

— Мы бы безусловно поженились, если бы не примкнули к движению. Но как жену политзаключенного меня бы постоянно держали под надзором, дергали, периодически допрашивали, и на работу ни на какую было бы не устроиться, кроме как полы подметать, а Дэвид не хотел идти на такой риск.

— В общем-то умно. — Ховику вспомнилось то, что постоянно вертелось на уме. — А чем он таким вообще занимался? По словам Костелло, Дэвид вроде был какой-то важной птицей. — Заметив охватившую Джудит неуверенность, он добавил: — Только стоп, смотри, если это какой-то секрет, то забудь, что я спрашивал, ладно?