Очарование

Но она не приходила, оставаясь несбыточной мечтой, о которой следовало забыть, так же, как и о возможности двинуть хоть одной конечностью.

Эта проклятая земля стала его вечностью. Тартар. Ад во всем блеске. И хотя сегодняшнее мучение близилось к концу, Грифон знал, что завтра его ждет другое. Утром он, как обычно, проснется целым и невредимым лишь для того, чтобы подвергнуться новому кругу мук, еще более убийственных, чем прежде.

Глаза жгли слезы, которым никогда не пролиться. Аргонавт отвлекся от пульсирующей в теле боли и представил дом.

Арголея.

Благословенный мир героев. Там жили его предки. Там осталась его семья — аргонавты. И там его брат — живой и здоровый.

Грифон почувствовал, что летит. Под собой он мог увидеть всю свою родину. Сине-зеленый Олимпийский океан с белыми песчаными пляжами, изумрудно-зеленые поля, величественные Эгейские горы со снежными вершинами и город Тайрн, мерцающий белым мрамором в лучах заката. Интересно, в замке ли аргонавты или в дозоре? С ними ли Орфей, как положено? Вспоминает ли о нем, Грифоне? И волнует ли Орфея, что брат приговорен к Тартару, хоть и не сделал ничего, чтобы это заслужить?

«Вопиющая ложь».

— Нет, это правда.

«Ты убивал больше допустимого. Кровь невинных пятнает твою душу».

— Если я и убивал, то по долгу службы.

«Ха! В смерти нет долга. Лишь несчастье. Теперь ты это прекрасно знаешь».

Голос смеялся над ним. Грифон его ненавидел. Боролся с ним. И все же тот оставался единственным якорем в этом постоянно меняющемся аду.

— Я аргонавт и делал то, что от меня требовали.

«Уже нет. Ты ничто. Ты обед. Взгляни на себя. Ты даже не можешь двинуться».

— Я служил. Я спасал…

«Ты жалок. Кого ты спас? Тебе не спасти даже себя».

— Я…

«Давай. Я бросаю тебе вызов. Спаси себя, глупец. Хотелось бы на это посмотреть».

Слезы стали еще горячее, но по щекам так и не скатилась влага. Грифон собрал все оставшиеся силы в попытке двинуть мускулом. Хоть чуть-чуть.

«Я так и знал. Видишь? Ты не просто жалок. Ты пыль. Ты грязь под ногами других аргонавтов. Ты…»

— Хватит!

«Мертвец…»

— Как и ты! Если я мертв, то и ты тоже. И кто теперь жалок?

Повисла тишина. Он ждал. Прислушивался. Надеялся. Но ни вздоха в ответ. Пробирающая до костей пустота заняла место голоса, и все, что Грифон слышал, так это раздирание собственной плоти, которую стервятник продолжал рвать по кусочку.

— Подожди. Вернись. Я не всерьез. Я не хотел… Пожалуйста? Я буду хорошим. Обещаю.

Ничего.

Великие боги, он сходит с ума. Нельзя продолжать двигаться по этому пути, надеясь и желая того, что никогда не произойдет, споря с собой лишь для того, чтобы с головой погрузиться в безумие, и просыпаясь одним жалким утром за другим для новых мук. Должен быть выход. Пусть даже придется подняться на уровень выше в наполненной ужасом бесконечности.

Подступала темнота. Близился конец, по крайней мере, на сегодня. И хотя Грифон не мог двигаться, он ощущал, как тело тяжелеет, а мозг деревенеет. И отстранившись от того, что с ним делали, попытался придумать выход из этого бесконечного ада. Какая ирония. Будучи потомком прославленного героя Персея, аргонавт обладал способностью останавливать врагов на несколько секунд, достаточных для победы. Неважно, что он редко пользовался этим даром. Сейчас Грифон за это платил.

И будет платить всегда.

— Пожалуйста.

Мольбы бессмысленны. Его никто не услышит. Даже голос. Темнота сгущалась, и наконец остался лишь крошечный лучик света.

Грифон был один.

Мертвый.

Навсегда.

***

Как Орфей может быть и демоном, и аргонавтом?

У Скайлы просто в голове не укладывалось. Она стояла посреди деревьев, глядя на Орфея, и вспоминала все, что знала об аргонавтах. Семь сильнейших героев, избранных самим Зевсом, чтобы защищать Арголею и человеческий мир от демонов Аталанты.

Хотя Зевс и другие боги Олимпа не могли спуститься в благословенное королевство, они следили за происходящими там событиями и прекрасно знали, кто из потомков рода служит аргонавтом.

Не может быть, чтобы демонический гибрид проскользнул в отряд без их ведома. И тот факт, что ни Зевс, ни Афина не потрудились ей рассказать, глубоко задел сирену.

Спина одеревенела. «Меня использовали вслепую». Тут дело не только в том, что какой-то слетевший с катушек демон действовал Зевсу на нервы.

— Ну? — спросила она.

— Считай меня исключительно талантливым.

Орфей схватил мертвого демона за ноги и потащил по мокрой земле к реке.