Очарование Ремиты

— В одной из библиотечных книг — тех, настоящих, которые из бумаги — я прочитал, что давным-давно один правитель решил узнать, какой из человеческих языков самый первый. Рассуждал он следующим образом. Надо провести наглядный эксперимент. Взять, например, двух детей и воспитывать их в таких условиях, чтобы они не могли услышать вообще никакой человеческой речи, но все время подглядывать за ними. И когда они начнут произносить какие-нибудь звуки, а затем слова, надо определить, какому языку принадлежат эти слова. Тот язык и следует признать самым древним, изначальным. Здорово придумано, правда?

— Правда. Но вот как это сделать? Запретить им включать компьютер?

— В те времена, видимо, не только компьютеров, но и обыкновенных телевизоров не было. А ухаживать за детьми, отобранными для эксперимента, правитель назначил пастуха, которому предварительно вырвал язык.

— Как это — вырвал?

— Да вот так. Вырвал, и все. Тогда с народом больно не церемонились. Руки-ноги отрубали только так. А если б правитель захотел, то запросто мог приказать и голову отрубить.

— Вот это да! И что дальше?

— А дальше… я не понял, какой язык признали самым древним. Мы уже пришли. Вода-то какая теплая.

Олег стряхнул сандалии, затем, бросив кучкой на траву майку и шорты, обернулся к Лене:

— Ну, ты идешь за мной?

Лена, схватившись за подол платья, внезапно застыла.

— Знаешь, я забыла купальник.

С точки зрения Олега это было несущественной мелочью.

— Ну и что? У тебя наверху почти ничего нет. Не то, что у Юльки.

— Нет, есть!

Лена была крайне возмущена неуместной шуткой. Мисс Макгорн на днях убедила ее, что у нее "все так, как надо". А может, Олег просто глуп и ничего не понимает?

— Сейчас темно, все равно ничего не видно. Я не буду на тебя смотреть.

Подняв подол почти до плеч, чтобы снять платье, Лена передумала и вновь опустила руки. Противоречивые чувства боролись в ней. С одной стороны, купаться в одних трусах — это как бы возвращение в глубокое детство. С другой стороны, есть какие-то новые острые ощущения от того, что они вдвоем, что их никто другой не видит… Олегу можно бы и объяснить, как должно быть у девочек… Опять же, если про это узнает Джулия — не миновать новых нравоучений. Как же поступить?

— Нет, я не могу без купальника, — страх перед Джулией пересилил. — Мне уже двенадцать лет. В таком возрасте обязательно надо надевать купальник.

Олег не стал уличать Лену во лжи: до двенадцатилетия ей было еще очень далеко — целых несколько месяцев. Он искал выход.

— Слушай, — сказал он, — возьми мою майку.

— А ты как будешь возвращаться? Не замерзнешь?

— Тепло же! И вода совсем не холодная.

— Хорошо, только ты не подсматривай. Ладно?

— Ладно, — пробурчал Олег, отворачиваясь.

Лена решительно скинула платье. Сердце отчаянно застучало — к чему бы это? Олегова майка показалась ей чересчур широкой и длинной. Немного подумав, Лена скатала по бокам "колбаски" и связала их на груди. Она не боялась, что Олег повернется. Он не такой, как, например, Алик. Сказал "нет", значит не будет подсматривать. Хотя… ничего страшного, если бы немного — самую-самую малость — и подсмотрел.

— Ну как, красиво?

— Нормально. — Олег разбежался и почти сразу нырнул. Несколько гребков, и он уже далеко-далеко. Лена, боясь остаться в одиночестве, бросилась вдогонку.

Когда берег скрылся во мраке, Лена сказала:

— Олег, я так и не поняла, к чему ты мне рассказывал про то… вырывание языка.

— Есть у меня одно предположение.

— Какое?

— Такое, что на нас тоже проводят эксперимент.

— Какой?

— Откуда мне знать? Ясно, что не тот, что в книжке — говорить нас научили с пеленок.

— Да ну тебя, мы в нормальной школе.

— Где ты видела или слышала про нормальные школы, в которых только восемь учеников? Школы, изолированные от всего остального мира? Ты переписываешься с кем-нибудь из сверстников? Ты знаешь кого-нибудь еще из детей, кроме тех, кто живет в одном здании с тобой всю твою жизнь? А куда ты можешь поехать? С кем встретиться? Молчишь? То-то.

— А… а что… они хотят, чтобы мы сделали?

Олег сейчас говорил о том, о чем думать было совершенно необходимо, но… страшно.

— Не знаю! Они гораздо умнее и опытнее нас. Вероятно, они привлекли к своему эксперименту над нами огромное множество людей. Может быть, специально для такого случая создали тысячи новых приспособлений и устройств, написали особые книги. Сегодня, например, я весь день копался в библиотеке. И знаешь, что я там нашел?

— Говори быстрее!

— Во всей нашей библиотеке нет вообще никаких материалов о последних тридцати годах. Понимаешь? Ни одного информационного сообщения — ничего. Книги заканчиваются фразой "в таком-то году на престол заступил Олмир Третий", и точка. Все!

У Лены закружилась голова. Неужели весь тот мир, к которому она привыкла, — лишь выдумка окружающих ее взрослых? Бутафория. Декорация, как на сцене в театре. А на самом деле все выглядит совсем по-другому… От неожиданных ощущений она с открытым ртом ушла под воду, с шумом выплыла и принялась отплевываться и откашливаться.