Очарование Ремиты

— Скажите, я похож на человека, который что-то задумывает, но сделав полшага, останавливается? Если когда-нибудь я приму решение кого-либо отравить, то найду абсолютно надежный способ добиться поставленной цели. А тут стандартные анализаторы, украшающие потолок каждого уважаемого дома, поднимают тревогу… Надо быть круглым идиотом, чтобы на что-то рассчитывать в подобной ситуации. Нет, это не мой почерк. Я еще не впал в маразм. Или вы придерживаетесь противоположного мнения?

— Возможно, вы сильно устали.

— Хорошо. Допустим. Кого я хотел отравить?

— Детей, естественно. А если улыбнется удача, то и взрослых.

— А вы знаете, что мы с профессором Макгорном осуществляем специальную программу, призванную сделать детей невосприимчивыми почти ко всем ядам первой категории?

— Нет, я не… знал. Что-то слышал от вас когда-то, но не придал значения.

— Алик, скажи, тебе хотелось попробовать того торта?

— Ни капельки. Я, наверное, не стал бы его есть, так как был уже сыт.

— Вот вам подтверждение моих слов. А если б он все-таки попробовал кусочек, то через некоторое время просто выплюнул бы весь яд.

— Но почему торт ела Барбара?

— Чем-то, видать, вы ее сильно допекли.

Лоркас густо покраснел.

— Ее вытошнило, — встрял Алик.

— Профессор нашел какие-нибудь признаки отравления ее организма?

— Нет, она здорова.

— Следовательно, мы добились поставленной цели. Рассылка отравленных тортов — любимое занятие лорда Шойского, этого выжившего из ума противного старикашки. Всем давным-давно известна эта его… дурацкая причуда. В нашем случае, однако, присутствует одна труднообъяснимая деталь — деформация метки. Шойский считает ниже собственного достоинства идти на какие-нибудь уловки.

— Две детали. Вторая — присутствие одной только вашей печати на корпусе лита.

— Вы невнимательно его осмотрели.

— Нет, внимательно!

— У вас есть еще ко мне претензии?

— Каким образом лазутчик узнал пароль для преодоления внешних охранных систем?

— Переадресуйте этот вопрос Винтеру. Я всегда точно следовал его инструкциям и, естественно, никому и никогда не сообщал секретных кодов.

— Он ничего не может сказать по существу.

— Послушайте, Лоркас. Я предупреждал вас, что ваша жизнь может подвергаться угрозе. Сейчас я повторяю свое утверждение. Если б вы знали, какой крысиный угол только что был разворошен королевской Службой безопасности! Уровень технического вооружения врагов существующего режима подавляюще высок. Они могли воспользоваться такой аппаратурой, о которой мы можем только мечтать. Так что я не удивлюсь, если мне скажут, что парольный сигнал с моего лита был кем-нибудь перехвачен и расшифрован.

— Не верю.

— Хорошо, тогда вот вам мой самый убедительный аргумент. — Кокроша неуловимо быстро взмахнул рукой, и Лоркас, охнув, схватился за ухо. В дверном косяке рядом с его головой трепетал один из метательных ножей наставника. — Царапина пусть вам будет памяткой никогда не грозить оружием ремитскому дворянину. Поверьте, увидев пистолет в ваших руках, я мог, если б хотел, убить вас не один раз. По нашим законам, если вы воспользовались против меня огнестрельным оружием, я имею полное право в целях самообороны в любой момент применить любое холодное оружие.

Лоркас отнял ладонь от пораненного уха, посмотрел на нее. По пальцам текла струйка крови. Учитель побледнел.

— Я вас прошу: впредь никому на Ремите не грозите оружием. Всячески подчеркивайте, что вы с иной планеты, и всегда ходите с пустыми руками. Иначе за вашу драгоценную жизнь я не дам и полушки. Понятно? Пусть вы стократный академик, главный специалист Содружества по искусственному интеллекту и все такое прочее, но вы есть и навсегда останетесь бесхребетным бумажным червем. С пеленок и до седых волос вы просидели в четырех стенах за компьютером и абсолютно ничего не стоите в реальной жизни. Не путайтесь под ногами, дорогой мой.

Кокроша не спеша встал, подошел к косяку, с видимым усилием вытащил нож, спрятал его обратно в запястник и взволнованно заходил по гостиной.

— Что еще у вас произошло?

— Больше ничего.

— Подумайте, прежде чем ответить. Что-нибудь особенное, необычное вам бросилось в глаза?

— Нет, ничего. Единственное — дети стали менее дисциплинированными. Они взрослеют прямо на глазах.

— Ну, это естественный процесс.

— Но больно уж быстрый…

— М-да… Мне не дает покоя то, что метка Шойского была деформирована. Это не его почерк. М-да… Надо срочно готовиться к эвакуации. Находиться здесь становится опасным. Кстати, где Олег с Иваном?

Лоркас растерянно пробежал глазами по гостиной.

— Может, где-нибудь наверху?

Быстрый осмотр всех помещений не дал никаких результатов.

— Я воспользуюсь тяжелой артиллерией, — сказал Винтер.

Он открыл один из загадочных железных ящиков, стоящих чуть ли не в каждой комнате, развернул находящуюся внутри аппаратуру, включил. Алик подумал, что он никогда бы сам не догадался, что приемы пользования электронными приборами могут быть столь изощренными.

— Они у озера, — сказал Винтер. — Примерно там, где берет начало Выпадалка. Стоп. С Джоном что-то не так. Сигнал от его медальона резко уменьшился.