Очарование тайны. Эзотеризм и массовая культура

Легко представить себе пассажира поезда, завороженно и с тревогой читавшего его рассказы о железнодорожниках-вольнодумцах, сумасшедших пассажирах и таинственных поездах168.

Можно предложить и другое объяснение: это единственный сборник, в котором оппозиция узнаваемой повседневной современности и вторгающегося в нее иного мира подана очень эффектно. Другие же сборники были встречены критикой прохладно, роль сыграла здесь повторяемость сюжета, воспроизводившаяся из рассказа в рассказ. Годом ранее писатель женится и переезжает к супруге, но семейная жизнь идет негладко, прожив в браке около четырех лет, он разводится и возвращается во Львов. После возвращения Грабинский с рассказов переключается на романы и повести, которые пишет до самой смерти. Но уже первый его опыт «Саламандра» (1924) был признан критиками чересчур мистическим и от этого непонятным и неблизким читательской аудитории; прочие произведения были встречены еще прохладнее. В 1931 году Грабинский получает свою единственную литературную премию от городской общины Львова. Непризнанность, отчасти связанная с нежеланием вписываться в литературную тусовку, подозрения в том, что коллеги по перу бессовестно занимаются плагиатом его идей, и быстро развивающийся туберкулез способствовали скорому уходу из жизни писателя в 1936 году.

Эзотеризм и литература

То, что сейчас Грабинского называют «польским Эдгаром По» или «польским Лавкрафтом», мало что говорит о специфике его прозы, даже портит от нее впечатление, ибо ничего общего с этими писателями у него нет. Причисление его к традиции По и Лавкрафта – следствие рекламного хода: все его творчество посвящено эзотеризму, а из известных широкой публике имен других уподоблений не находится. Точнее и изящнее охарактеризовал его прозу А. Хутникевич, заявив, что Грабинский был «машинистом призрачных поездов, медиумистом заблудших душ, геометром пространства между мирами»169. Но и эти метафоры содержательно мало что проясняют. Пожалуй, первое приходящее на ум впечатление после знакомства с творчеством писателя – это его систематичность. Практически через все произведения проходит несколько ключевых идей, мифологем и теорий. Систематичность выражается и в оригинальной задумке тематических сборников: например, «Демон движения» (1918) посвящен стихии железнодорожного движения, «Книга огня» (1922) – огненной стихии, «Невероятная история» (1922) – стихии сексуальной страсти, «Безумный странник» (1920) – проблеме безумия.

Если говорить об эзотеризме, то творчество Грабинского насквозь пронизано им. Основа его мировоззрения – теософское учение и примыкающая к нему богатая мифология современного писателю спиритизма. Конечно, в целом ряде текстов он обнаруживает очень хорошее знакомство с демонологической литературой раннего Нового времени, на удивление точные представления о магии, но все это как бы встраивается в теософскую канву. Как и у предыдущих авторов, у него очевидно неприятие современного, погруженного в материализм мира. Лучше всего это демонстрирует «Демон движения», где упоение скоростью связывается с желанием, направленным к материи, той индуистской жаждой, что создает мир привязанностей и вожделений. Один из наиболее показательных, прямо азбучных, рассказов, «Странная станция», посвящен далекому будущему, когда был изобретен первый сверхскоростной поезд, и открывается такими строками:

Infernal Mediterrane, № 2 начинал с обычным размахом бравурное свое турне вокруг Средиземного моря. Приводимый в движение электромагнитной энергией колоссальной мощности, экспресс объезжал средиземноморскую котловину примерно за трое суток… Стальная лента вагонов, напрягаясь, как змея напрягает мускулистые свои кольца, стрелой неслась вдоль побережья, огибая широкую излучину Лионского залива170.