Очарованная душа

Изо рта у нее шла кровь. Тимон еще раз занес свой страшный кулак. Но он увидел ее рот. Кулак опустился. А сзади мгновенно подскочил красивый малый из «Интеллидженс», схватил Тимона за руку и зажал ее, как в тисках. Тимон стоял немой, окаменелый. На лужайке девочка выла и звала на помощь. Огромный пес догнал ее, толкнул передними лапами в грудь, повалил и катал по земле, как мяч. Страшно этим довольный, пес весело прыгал, высовывал язык и лаял... Аннета, бросив Тимону последний вызов, повернулась к нему спиной и побежала к итальяночке. Итальяночка лежала на земле. Освободить ее было нетрудно: собака не мешала – она прыгала в полном восторге и ждала похвал. Трудней было успокоить девочку. От испуга ей казалось, что она мертва. Аннета подняла ее, вытерла руками и своей сорочкой молодое тело, мокрое от слез, от ночной росы, от слюны победителя. Закутав в свою накидку прильнувшую к ней, дрожащую голую девочку, сама полуголая, Аннета повела ее в дом. Площадка почти опустела. Тимон отдал какие-то приказания и исчез. Оставались лишь слуги. Они торопливо прокладывали Аннете дорогу. Да еще в вестибюле гости издали, но с любопытством смотрели на необычайное возвращение Юноны, которая Проходила мимо них с окровавленным ртом и гордо поднятой головой, не удостаивая их взглядом. Она поддерживала пичужку, забившуюся к ней под крыло. Старый, вышколенный слуга, которого ничто уже, видимо, не удивляло, почтительно проводил Аннету в лифте до ее комнаты. Девочка умоляла не оставлять ее одну, и Аннета уложила ее в свою постель. И только тогда, поцеловав ее и заметив на лбу девочки красный след, Аннета догадалась, что у нее идет кровь изо рта. Она умылась и посмотрела на себя в зеркало: один из ее прекрасных зубов – клык – был сломан. Боевая рана! Еще счастье, что уцелели другие! Но неприятель бежал. Аннета легла спать. Для нее это был сон на поле битвы. Она вытянулась рядом с девочкой; девочка, вволю наплакавшись, заснула беспокойным сном. Но Аннета не сомкнула глаз. Она испытывала колющую боль во рту, огненные точки мелькали у нее перед глазами. У Аннеты было достаточно времени, чтобы обдумать план действий на завтрашний день.

Завтрашний день начался. Занималась заря. Еще не было шести, когда Аннета встала, оделась, позвонила, отдала распоряжение, затем разбудила свою спутницу, которая не могла оторвать голову от подушки:

– Вставай! Выспишься в автомобиле...

Ей надо было помочь одеться. Аннета потащила ее за собой. Внизу, у дверей, их ждал мощный автомобиль Тимона. Аннета распоряжалась и действовала, как хозяйка. И потому ли, что тон у нее был внушительный, или скорее всего потому, что Тимон сам так наказал, но ей подчинялись, как если бы она и в самом деле была хозяйкой. Девочка, еще не оправившаяся от ночных треволнений и выпитого вина, почти тотчас заснула; Аннета поудобней положила ее голову на подушки, а сама в полудремоте смотрела усталыми глазами, как пред нею, точно в кино, развертывалась белая дорога, мелькали изгороди, поля, города, облака дыма – и битвы ее жизни. В Париже она доставила свою, наконец проснувшуюся подопечную к ней в дом, а затем поехала к себе отдохнуть, – она вполне заслужила этот отдых.

Сон у нее был тяжелый и часто прерывался, и тогда сквозь ноющую боль во рту проступала одна-единственная, ясно осознанная мысль: «С Тимоном кончено!..» И тем не менее она ничуть не была удивлена, когда к вечеру, уснув, наконец, спокойно, была разбужена звонком. Она не стала гадать, кто бы это мог прийти. Но, отворив дверь, сочла вполне естественным появление могучей фигуры Тимона. Они не обменялись приветствиями. Аннета показала движением руки: «Войдите», – и прошла вперед. Он последовал за ней – боком, потому что коридор был узкий. Она быстро привела в порядок постель. Но ни разу не взглянула на себя в зеркало. Она лишь запахнула халат, указала Тимону на стул, а сама молча села в кресло у окна: она ждала. Ничто в лице Тимона не выдавало его намерений. Он был мрачен и хмур. Он знал, что ему надо сказать, что он хочет сказать. Он не собирался приносить извинения. Но когда он увидел эти строгие глаза и разбитый рот, он забыл все, с чем пришел. Он видел только этот рот. И неуклюже, просто чтобы хоть что-нибудь сказать, он спросил, как она себя чувствует. Она ответила холодно:

«Хорошо», не давая себе труда что бы то ни было прибавить. И, так как он все еще не мог оторвать взгляд от ее рта, она проговорила:

– Прекрасная работа!.. Вы довольны?

И показала сломанный зуб.

Тимон злобно стиснул кулаки и выругал себя:

– Мерзавец! Аннета продолжала измерять его взглядом.

– Ругай меня! – сказал он.

– Это лишнее. Ведь вы сами себя ругаете, – с презрением произнесла Аннета.

– Что я могу сделать?.. Заплатить тебе за твой зуб? Этого недостаточно... Если бы я мог заменить его одним из моих собачьих зубов!..

– Нет, – возразила Аннета, – не будем говорить о собаках!

Тимон растерялся, заерзал на стуле.

– Чего ты хочешь? Возмещения убытков?

– Лучше было бы для начала попросить у меня прощения.