Очарованная горцем

Роб в одиночестве медленно брел по берегу. Погрузившись в свои невеселые мысли, он не замечал царившей вокруг красоты: ни темного бархата неба, ни заката, окрасившего облака в пурпурные и розовато-оранжевые цвета, ни золотой дорожки, протянувшейся по глади воды от его ног до самого горизонта. За все то время, как они оставили Курлохкрейг, это был всего лишь второй раз, когда он позволил себе ненадолго оставить Давину одну, да и то лишь потому, что она с самого утра была окружена мужчинами. Рядом с ними ей ничего не грозит, решил Роб, так что он вполне может позволить себе роскошь спокойно искупаться. Ему страшно хотелось помыться, но очень скоро желание привести в порядок мысли перевесило, и Роб, разувшись, бродил вдоль берега, погружая босые ноги в прохладные водоросли, которыми сплошь заросли выступающие из воды скалы. У него хватало благоразумия понять, чем он рискует, позволяя себе мечтать о такой девушке, как Давина Монтгомери… вернее, Давина Стюарт. Роб всегда гордился своим здравомыслием. Но много ли от него проку, когда все его существо тянется к ней? И что ему делать, когда он изнывает от желания коснуться ее? Разве в таком состоянии он способен хладнокровно решить, что будет лучше для его клана? Роб сокрушенно покачал головой. Похоже, он окончательно спятил, раз по-прежнему собирается отвезти ее домой, зная уже, кто она такая и чем это может обернуться для его клана. Помилуй Бог, дочь самого короля! Да, теперь Роб уже не сомневался в этом. Прошлым вечером он незаметно наблюдал за нею. От внимания Роба не укрылось, как она смотрит на Финна с Колином… словно на родных братьев, которых она искала много лет и вот наконец нашла. Да, она дочь Якова. Проклятие… угораздило же его влюбиться — да еще в принцессу королевской крови! Мало того что он уже взял грех надушу, когда осмелился поцеловать будущую Христову невесту, возжелав ее так, что забыл обо всем на свете! А тут еще этот чертов король, будь он неладен…

Выйдя на песчаную отмель, Роб швырнул сапоги на песок и присел на выступающий из воды валун. Святители небесные… она ведь наследница английского трона! Он никогда не сможет назвать Давину своей, зато опасность, которую ее присутствие навлечет на его клан, благодаря этому возрастает в десятки раз. Роб не мог этого не понимать, но… желание защитить ее — любой ценой! — от этого меньше не стало. Больше того, когда вчера вечером Роб поведал Уиллу и остальным о своих подозрениях насчет ее королевского происхождения, он уже твердо решил, что никакая сила в мире не заставит его отказаться от Давины. Кэмлохлин — их дом, так что они имеют право знать, какая опасность нависнет над ними благодаря принятому им решению. Впрочем, как он и думал, молодые люди единодушно одобрили его план — судя по всему, опасность их не пугала.

Роб нахмурился. Проклятие, как людям Джиллса удалось отыскать ее? Каким образом ее враги вообще пронюхали о ее существовании, когда об этом не знала ни одна живая душа?! Конечно, Эшеру была известна тайна ее рождения… да и аббатисе в Курлохкрейге тоже. Теперь Роб понял наконец, почему оба — и Эшер, и аббатиса — молчали, точно набрав в рот воды. Ну а Давина? Неужели она до сих пор не доверяет ему до такой степени, что не осмеливается посвятить его в эту тайну? А Вильгельм Оранский, откуда он знает о ней? Вероятно, от жены, ведь они с Давиной сестры, пусть и сводные. Неужели Монмут с Аргайлом строят планы против короля и для этой цели привлекли на свою сторону принца Оранского? Но кто из этой троицы приказал убить Давину?

Однако все эти вопросы, не дававшие Робу покоя, отступали на второй план, стоило ему только вспомнить, что она — дочь самого короля. Даже если ее врагам не суждено напасть на ее след, отец Давины рано или поздно явится за ней или пришлет своих людей. И что ему делать тогда? Объявить клану, что он намерен объявить войну королю Англии?! Да еще из-за одной-единственной девушки? А что, если Давина сама захочет вернуться к отцу? Что, если свойственное ей чувство долга перевесит все другие соображения? Как ему тогда жить без нее?

Поежившись, Роб сорвал с себя рубашку и, бросив ее на песок, вошел в воду. Ледяной ветер, забравшись под килт, игриво куснул его обнаженные ягодицы. То, что надо, угрюмо решил Роб, может, хоть это погасит огонь, зажженный Давиной в его крови? Намочив край пледа, он тщательно обтер им обнаженное тело. Потом, сложив руки ковшиком, плеснул себе в лицо водой, умылся и кое-как пригладил спутанные волосы. Да, он отвезет ее на Скай, решил Роб, на острове ей ничего не грозит, а там будет видно. В конце концов, у него еще будет время подумать, что скажет по этому поводу король… да и его собственный отец тоже.

Сразу почувствовав себя лучше, Роб шумно отряхнулся, словно выбравшийся из воды пес.

— Я тебя искала.