Очарованная вальсом

Почти бегом пускаясь по лестнице дворца Хофбург, Ричард наткнулся на адъютанта — тот шел ему навстречу вверх по ступеням. Ричард кивнул ему, придав лицу приветливое выражение, и хотел было проскочить мимо, но молодой человек остановился, чем вынудил остановиться и Ричарда, а когда тот с неохотой задержал шаг, возбужденно поделился новостью.

— Они оставались в спальне его императорского величества почти два часа! — ликующе сообщил он.

— В самом деле? — изобразив вежливую заинтересованность, ответил Ричард, но разговора не поддержал, а поспешил дальше, надеясь на то, что его поспешность ни в ком не возбудит подозрений.

Дойдя до главного холла, он повернул к проходу, ведущему к боковой двери дворца, рядом с которой находились конюшни. Имперские конюшни были заставлены санями и каретами. Император Франц предоставил государям три сотни карет и около полутора тысяч породистых немецких лошадей, специально доставленных в Вену к началу конгресса.

По счастью, с главным конюхом Александра Ричард был на короткой ноге. Они уважали друг друга за глубокое знание конного ремесла и понимание его тонкостей, любили наскоро перекинуться приветствиями и парой лишь им двоим понятных фраз, а иногда вступали в продолжительную беседу о лошадях, их содержании, скаковых качествах, выносливости и достоинствах характера разных пород.

Ричард послал за главным конюхом, а когда тот явился, показал ему надетое на средний палец левой руки кольцо. Лицо конюха выразило сначала удивление, затем почтительность. Он вопросительно и по-новому взглянул на Ричарда.

— Тайный и срочный приказ его величества, — тихо промолвил Ричард.

Главный конюх опасливо оглянулся, словно боясь, что их подслушивают.

— Я к вашим услугам, сударь, — ответил он через секунду.

— Сегодня днем по приказу князя Волконского были отправлены сани…

— Да, верно…

— Они должны были забрать пассажирку из дома баронессы Валузен, чтобы доставить ее в поместье графа Аракчеева в Грузино.

— Точно так, сударь, сани были отправлены приблизительно полтора часа назад.

— Его императорское величество изменил намерения. Он высказал пожелание, чтобы я перехватил сани и возвратил пассажирку назад.

— Понимаю, сударь… Каковы будут указания?

— Сколько лошадей запряжено в отправленные полтора часа назад сани? — деловито спросил Ричард.

— Две, сударь. Две наши лучшие арабские кобылы! Мы с вами как-то о них говорили, вы должны помнить!..

— Да, помню отлично. Лошади великолепные… Дайте мне… четыре! — приказал Ричард.

Конюх помолчал, посмотрел на толпящихся возле конюшни слуг, которые в основном болтались без дела. Ричард понимал, что конюх прикидывает, кто из них способен управлять четырьмя лошадями, да еще ночью.

— А!.. — бросил конюх, залихватски махнул рукой, словно отрубил, и криво улыбнулся Ричарду: — Я сам! Им не справиться…

— Время поджимает, — коротко заметил Ричард.

Но конюха уже не было рядом, а слуги заметались вокруг, выполняя его распоряжения.

Он поднял глаза к окнам, откуда, как ему показалось вдруг, Александр может сейчас наблюдать за ним.

Спустя несколько минут элегантные сани ждали Ричарда во дворе.

— Мне нужен дорожный плащ, — напомнил он.

Как по волшебству, тут же появился дорожный плащ, подбитый мехом соболя. Слуга протянул Ричарду меховую соболью шапку.

— Я выбрал двух грумов, которые поедут с вами, сударь, — сказал главный конюх, когда все было готово. — Это лучшие из моих людей. Оба могут править, если захотите, и оба немного говорят по-немецки.

— Пусть садятся в сани… Да побыстрее… А я немного говорю по-русски, — ответил Ричард, чем немало удивил конюха: прежде они разговаривали исключительно по-немецки, все же немецкий Ричард знал лучше.

Ему было известно, что, как бы ни были хороши русские кучера, они побаиваются быстрой езды — если кучер опрокинул карету или сани или загнал царских лошадей, его ждало суровое наказание. Так что, несмотря на свою знаменитую удаль, царские кучера приучали себя ездить со всей осторожностью… Но сейчас им придется нестись на всех парах.

Сани были готовы, лошади били копытами — черные, с длинными гривами и хвостами, очень красивые, но Ричарду было сейчас не до того, чтобы любоваться красотой любимых животных. Каждая секунда промедления, пока экипировались грумы, казалась ему вечностью, он со страхом ждал, что вот-вот во двор выбегут слуги Волконского или Екатерины и не дадут ему уехать. И князю, и княгине мгновенно станет понятно, куда он собирается держать путь, и от обоих в будущем можно ожидать только мести, которая в данном случае будет равна смерти.

Ричард знал, что он смертельно оскорбил Екатерину — растоптал, смешал с пылью… И знал, что никому еще не удавалось нанести князю Волконскому мало-мальское оскорбление и остаться в живых. Князь обладал огромной властью, был правой рукой императора Александра, и все при русском дворе пред ним трепетали. А он, Ричард Мелтон, опальный в своей стране англичанин, обошелся с ним как с безродным пленником: избил его, скрутил, будто куклу, и запер в шкафу. Более унизительную расправу трудно вообразить…