Очарованный кровью

С одной стороны, шесть лет занятий психологией заставляли ее усомниться в своей первой реакции, то есть в том, что эти ночные звуки непременно таят в себе опасность. В конце концов, все это могло оказаться не имеющим никакого значения. Любой мало-мальски подкованный психоаналитик без труда отыскал бы в своем багаже десятка два подходящих ярлыков, которые можно было бы навесить на человека, который, живя в постоянном ожидании нападения, из всех возможных объяснений выбирает в первую голову самые страшные.

Но Котай привыкла доверять своей интуиции, закаленной и отточенной многими годами нелегкой жизни.

По опыту зная, что движение — залог безопасности, Кот бесшумно шагнула прочь от кресла и от окна по направлению к двери, ведущей в коридор. Несмотря на довольно яркий свет луны, глаза ее вполне успели приспособиться к темноте за те два часа, что она просидела без света в комнате для гостей, так что теперь она чувствовала себя настолько уверенно, что могла двигаться быстро и без страха наткнуться на какой-то из предметов обстановки.

Кот была как раз на середине комнаты, когда до слуха ее донеслись шаги в коридоре второго этажа. Шаги приближались, и она сразу подумала, что эта тяжелая, торопливая походка никоим образом не вяжется с этим домом.

Не задумываясь больше ни о чем, что было бы «правильным» с точки зрения ее психологического образования, Котай полностью доверилась своей интуиции и решила положиться на те способы защиты, которые были испытаны и опробованы ею еще в детском возрасте. Отступив к кровати, она быстро опустилась на колени.

Шаги в коридоре остановились довольно далеко от ее комнаты, и Кот услышала, как отворяется какая-то дверь.

В других обстоятельствах она ни за что бы не согласилась с утверждением, что дверь открылась не просто так, а сердито. Загремела поворачиваемая ручка, скрежетнул язычок замка, взвизгнула несмазанная петля — все это были просто звуки, не жалобные и не гневные, не безвинные и не виноватые. Производить их могли с одинаковым успехом и громила, и тихий приходской священник, и все же какое-то шестое чувство продолжало нашептывать Кот, что сегодня ночью в доме правит бал ярость.

Она опустилась на живот и, извиваясь как червяк, заползла под кровать. Это была довольно красивая старинная кровать, упиравшаяся в пол коротенькими выгнутыми ножками резной работы. К счастью, матрац не был слишком низким, как у большинства современных топчанов и лежанок. И все же, будь кровать хоть на один дюйм ниже, Кот не удалось бы под ней спрятаться.

В коридоре снова загремели шаги.

Потом открылась еще одна дверь. На сей раз это была дверь ее комнаты, расположенная прямо напротив изножья кровати.

Кто-то включил свет.

Кот лежала на животе, повернув голову набок и прижимаясь ухом к ковру. Глядя в сторону двери из-под кроватной спинки, она увидела черные мужские ботинки и лежащие на них штанины голубых джинсов.

Пришелец остановился на пороге, внимательно рассматривая комнату, и Котай представила себе, что же он увидит. Наверняка первой ему бросится в глаза аккуратно застланная постель (И это — в час ночи!) с несколькими декоративными вышитыми подушечками в изголовье. К счастью, Кот не успела ничего положить на тумбочку, как не успела оставить на стульях никакой одежды. Даже роман в бумажной обложке, который она взяла с собой, чтобы почитать перед сном, лежал в выдвижном ящике комода.

Она всегда предпочитала стерильные незахламленные, свободные пространства, отличающиеся почти монастырской чистотой. Возможно, эта ее наклонность спасет ей жизнь.

Благоприобретенная привычка к самоанализу, характерная для всех студентов-психологов, снова зашевелилась в ней. Что если застывший на пороге человек — будь это Пол или Джек Темплтон, брат Лауры, живущий с женой в отдельном бунгало на территории фермы — имеет полное право находиться в доме? Что если случилось нечто настолько непредвиденное и неожиданное, что он ворвался в комнату гостьи без стука? Да она же будет выглядеть первостатейной дурой и истеричкой, когда ее наконец обнаружат прячущейся под кроватью!

Вдруг она увидела, как прямо перед мысками черных кожаных ботинок на пшенично-желтый ковер упала увесистая красная капля, за ней еще одна и еще. Плоп-плоп-плоп!.. Кровь. Первые две капельки сразу же расползлись, впитались в пушистый нейлоновый ворс, а третья, удерживаемая силой поверхностного натяжения, блестела и играла на ковре словно рубиновый кабошон.

Кот понимала, что эта кровь вряд ли принадлежит тому, кто ворвался к ней в комнату, и приложила все свои силы, чтобы не думать об остро заточенном клинке, с которого могли стекать эти капли.

Мужчина шагнул в комнату. Ботинки сместились вправо, Кот следила за ними одними глазами.

Матрац кровати помещался между двумя резными боковинами, под которые было тщательно подоткнуто покрывало. Ни один край его не свешивался до пола и не мешал ей следить за тем, как уверенно движутся в чужом доме эти обутые в черные ботинки ноги.