Очарованный принц

– Вот, вот! – сказал вельможа. – Именно преданность! Мы с тобою сговоримся, гадальщик. Ты, конечно, сообразил уже и сам, что мой приказ схватить тебя и бросить в тюрьму – не более как хитрость для отвода глаз. Я сразу понял, еще вчера, что в своем деле ты действительно великий мастер, не в пример остальным; такие люди мне нужны, – вот почему я и позвал тебя сегодня в башню. Дело, видишь ли, в том, что я не верю своему помощнику, этому толстяку; полагаю, что скоро ему придется попробовать на себе ушное сверло, чревонаполнительную трубку и оттягивательную гирю. Чтобы сбить его с толку, я и повелел схватить тебя на мосту, имея в виду совершенно другую, тайную цель: вступить с тобою в разговор наедине, без лишних ушей, вот именно как сейчас, поскольку в недалеком будущем, когда я отправлю этого зловонного толстяка на плаху, ты сможешь занять его место, – при условии, разумеется, если проявишь должное усердие и надлежащую преданность…

Он долго еще что-то врал и путал, теряя попусту драгоценное время, а толстяк с минуты на минуту мог вернуться; не без труда Ходже Насреддину удалось направить беседу по нужному руслу.

– Отныне ты главный гадальщик! – сказал вельможа. – Старик брал со своих подчиненных одну десятую часть их доходов, ты можешь брать вдвое больше. Нечего их жалеть, этих плутов, – они там сидят и жиреют, а предупредить меня об опасности смог только ты один! Бери с них одну пятую, а если пикнут – скажи мне, я успокою. Теперь, гадальщик, нам с тобой надлежит узнать, когда именно купец намерен подать свою жалобу? Может быть, уже завтра?

– Нет, не так скоро. У него еще нет достаточных улик. Он ждет, когда сиятельный князь, позабыв осторожность…

– Теперь не дождется! Но как он пронюхал? Кто из моих врагов нашептал ему? Ты мог бы это узнать, а?

– Если я загляну в свою книгу, что лежит здесь в мешке…

– Возьми ее.

Ходжа Насреддин вытащил пз мешка знаменитую книгу, раскрыл – и тихонько улыбнулся китайским знакам, как добрым старым друзьям; они как будто стали для него даже немного понятнее.

– Ну? – спросил вельможа в нетерпении. – Говорит она или молчит?

Чтобы сделать свой голос глухим и загробным, приличествующим такому важному гаданию, Ходжа Насреддин насупил брови и надул живот.

– Вижу! – протяжно, с подвыванием начал он. – Вижу солнце, опускающееся за черту дня, вижу базар… Вижу лавку и толстого купца Рахимбая, сидящего в ней. Слышу барабан и грозные крики стражи. Вот появляется некий блистательный и могучий; узнаю этот гордый взгляд, эти благородные усы. Он снисходит до презренного купца, садится рядом. Они пьют чай, они беседуют. Они говорят о скачках, о конях арабских и текинских… Но что это? Словно сама властительница ночных небес сошла на землю! Какими словами достойно восхвалить пленительную красавицу, появившуюся в лавке купца? Она входит, плавно раскачивая бедра, она волнует чувства, она ослепляет и повергает! Ее лицо сокрыто под чадрой, но заря ее нежного румянца и коралл уст просвечивают сквозь шелк… Вижу – презренный купец открывает денежную сумку, достает какие-то драгоценности… Потом, потом… Вот, вот где сокрыто коварство, вот где ловушка!

Он вскинул взгляд на вельможу. Тот весь подался вперед и беззвучно шевелил усами, а сказать ничего не мог – слова прилипли к языку.

– О презренный купец! – Ходжа Насреддин, как бы в сильнейшем негодовании, откачнулся от книги. – О низкий торгаш!.. Он приказывает жене надеть драгоценности, он открывает перед сиятельным князем ее лицо. Вижу, вижу – могучее солнце и прекрасная луна любуются друг другом. В сердцах кипит взаимная страсть. Они горят, они устремлены друг к другу, они забывают об осторожности, пылкие взоры выдают их, кровь, прихлынувшая к лицам, изобличает их! Сладостная тайна обнажается, покровы падают!.. Этого только и добивался презренный купец, грязный соглядатай, низменный ревнивец, безжалостный разрушитель чужой любви! Он ловит их взгляды, прислушивается к их учащенному дыханию, считает удары сердец. Он удостоверяется в своих подозрениях, в его змеином сердце шипит смрадная ревность! Он задумывает месть, но свои коварные замыслы прячет под личиною напускного благожелательства…

– Вот оно что-о! – протянул вельможа. – Признаться, я не ожидал от этого заплывшего жиром хорька такой прыти! Клянусь аллахом, гадальщик, ты как будто был там четвертым, в лавке, и видел все собственными глазами! Отныне главное твое дело – следить за купцом! Следить за ним неусыпно и неотступно! И докладывать мне о всех его намерениях!

– Ни одна его мысль не ускользнет от меня. Как только я выйду из тюрьмы…

– Ты выйдешь сегодня к вечеру. Раньше нельзя – сначала я должен доложить хану.

– А если хан не согласится?

– Эти заботы предоставь уж мне.

– Еще одно слово, о сиятельный князь: предстоят некоторые расходы.

– При выходе ты получишь две тысячи таньга. Это для начала.

– Если так, тогда все желания могучего князя будут исполнены!