Очарованный странник. На пути к знанию Карлоса Кастанеды

— У тебя есть место, где остановиться в этом городе? — поинтересовался Странник.

— Нет, — ответила я.

— Почему–то я так и думал, — ответил он, — остановишься у меня. И заодно я себя приведу в порядок, похоже, мой вид тебя смущает.

Конечно, я стала утверждать, что мне все равно, как он выглядит. Но он не стал меня слушать, а встал с лавочки и жестом пригласил меня следовать за ним.

— Если ты не против, давай немного пройдемся, — предложил Странник.

Я не возражала, было приятно размяться после двухчасового сидения в вагоне. Недалеко от вокзала находился собор, из которого выходили люди, и это подтолкнуло меня заговорить о церкви.

— Мне кажется, что скоро церковь в том виде, как она существует сейчас, отомрет, — сказала я.

— С чего ты это взяла? — спросил Странник.

— Думаю, что очень скоро люди, благодаря книгам Кастанеды, разберутся, что почем, — ответила я.

— Я так не думаю, — ответил Странник, — знание, о котором писал Кастанеда, существовало всегда, но очень немногие им интересовались. В мистике людей интересует только одно, они хотят убедиться в том, что существует нечто высшее. Дальше их интерес не распространяется. Как только они получают положительный ответ, сразу успокаиваются. Как только они убеждаются, что существует еще нечто, кроме известного им мира, они сразу обретают веру в бессмертную душу. А коль скоро эта душа бессмертна, то о чем тогда беспокоиться? У них всегда будет шанс начать все сначала или возможность искупить свои грехи после смерти. Зачем же мучиться сейчас?

— Да, но не все такие, хотя я с тобой согласна, что таких — большинство. Я имею в виду вот этих людей, — сказала я, указывая на входящих в собор. Я где–то читала, что активная часть населения составляет около десяти процентов, и то, во что верят эти десять процентов, становится главенствующим. Правда, это касалась политики. К примеру, если эти десять процентов — нацисты, то государство становится фашистским, если они коммунисты — коммунистическим. Думаю, этот принцип можно приложить и к религии.

— Может, в этом и есть что–то, но мы живем в светском государстве, и сейчас эти активные десять процентов зарабатывают деньги, и религия их интересует в той мере, о которой я уже говорил.

— Думаю, что какое–то количество людей всегда интересуется мистикой, и если большая их часть выберет новое направление, оно станет главенствующим, — сказала я.

— Наверное, так оно и будет, — согласился Странник.

— И я думаю, что следующим шагом будет тот путь, который описал Кастанеда, это уже не за горами, астрологи говорят, что грядет новая эра.

— Все решает дух. Не думаю, что переход будет быстрым. Как ты думаешь, почему в мире столько различных конфессий? — поинтересовался Странник.

— Думаю, что все религии держатся на культе святых, — ответила я, — и логика тут простая — если в этой конфессии существуют святые, то значит и религия эта правильна. И тот, кто будет следовать этим путем, тоже имеет шанс стать святым.

— Я согласен с тобой, — ответил Странник, — но я имел в виду другое. Все религии связаны с намерением, и нет в жизни обычного человека ничего, что так близко подошло бы к пониманию намерения, кроме религии. Того, что давало бы хоть какой–то намек на намерение. Ио сути, обращение к Богу — это обращение к намерение. И к религии обращаются в основном те люди, которые чувствуют свою связь с чем–то, что они не могут выразить, с намерением. Так что там, в основном, достойные люди.

Как–то я слышал историю монаха о том, как он стал на этот путь. Он рассказывал, что, когда учился в школе, очень боялся экзамена по какому–то предмету, и хорошо знал только один билет. В городке, где он жил, находился монастырь, и его тяга к намерению, в конце концов, привела его к монахам. Потому что они единственные, кто хоть что–то пытается делать на этом пути.

Так вот, когда те монахи узнали о его проблеме, они посоветовали ему обратиться к Богу с просьбой о помощи. Он обратился, и на экзамене ему достался нужный билет. Это, по сути, было обращением к намерение.

И нет ничего удивительного в том, что, по прошествии некоторого времени, он сам стал монахом. А произошло это потому, что он познакомился именно с таким способом общения с намерением. Он, конечно, чувствует, что его связь с намерением — единственное, что имеет значение в жизни.

Eсть еще один важный аспект, необходимый для установления связи с намерением нужно, чтобы точка сборки была смещена. И зачастую, когда человек попадает в непривычную обстановку, например, в храм или на собрание какой–то секты, всегда есть шанс, что им удастся сдвинуть его точку сборки туда, где есть такой контакт. И если это произошло, то рождается новый верующий. Какие бы разумные доводы ему ни приводили, он не будет их слушать, потому что все, противоречащее привычному для него способу обращению с намерением, автоматически отбрасывается. Если он будет прислушиваться к этим доводам, то он просто будет чувствовать себя предателем своей связи с намерением. Именно знание о намерении, хоть и подспудное, дает этим людям чувство обладания сокровенным знанием.