Очарованный странник. На пути к знанию Карлоса Кастанеды

— А что тебя здесь удивляет? — переспросил он, — лично мне все равно как я выгляжу. Обычно люди стараются выглядеть привлекательными для того, чтобы что–то получить от других, но мне от других ничего не надо. А то, что мне надо, я возьму сам. Eсть еще одна причина, многие люди уверены, что они недостойны, что они внутренне некрасивы. Мы уже обсуждали эту тему раньше, это все работа чужеродного устройства. Но каждый считает, что об этом никто не узнает. Он же не может заглянуть никому в душу, значит и ему никто не может. И чтобы как–то компенсировать свое мнимое внутреннее уродство, он все свои усилия направляет на то, чтобы внешне выглядеть достойно. Иоявиться перед другими в неподобающем виде для него равнозначно тому, чтобы показать всему миру это свое уродство. Но если человек считает, что он само совершенство, то это уже патология, он еще хуже тех, кто считает себя уродом.

— А как же безупречность? — удивленно спросила я.

— А что ты понимаешь под этим словом? — поинтересовался Странник.

— Безупречность это наилучшее действие, — ответила я.

Если под безупречностью ты понимаешь тщательное выполнение какого–либо действия, то это не совсем то. Боюсь, что мы под одним и тем же словом подразумеваем различные понятия. Я не понимаю, какое отношение имеет безупречность к тому, как я выгляжу.

— Ну как же, дон Хуан специально учился тому, чтобы хорошо выглядеть.

— Дон Хуан был индейцем, и для него в этом был вызов, — ответил Странник. — Лично для меня здесь нет никакого вызова, скорее наоборот. Будь моя воля, то я бы разделил эти два понятия безупречности. Для тебя безупречность это скорее красивое действие, для меня — понимание, для чего и зачем я выполняю какое–либо действие.

Помнишь историю, когда Кастанеда не попал под обвал только потому, что остановился завязать шнурки? И дон Хуан увидел в этом возможность обьяснить Кастанеде, что он подразумевает под словом безупречность. Он сказал, что Кастанеда должен безупречно завязывать свои шнурки. Ты случайно не думаешь, что совет дона Хуана состоял в том, чтобы Карлос их завязывал красиво? — спросил Странник с улыбкой.

Я промолчала.

— Совет дона Хуана в том, чтобы Кастанеда слушал подсказки своего энергетического тела, которое очень тесно связано с духом. И когда дон Хуан говорил про безупречность, он имел в виду связь с духом. Безупречность — это связь с духом.

Когда воин действует в полном согласии с этой силой, то результат всегда оказывается прекрасным или, лучше сказать, безупречным. Наверное, поэтому эти два понятия так тесно связаны. И все–таки между ними существует целая пропасть. Если твое понятие безупречности подразумевает скрупулезное выполнение своих обязанностей, то в моем понятии это скорее способ позволить духу свободно выражаться через мои действия.

Для меня безупречность — это дон Хуан, дающий Кастанеде урок безжалостности в образе больного старика. Когда дух предложил дону Хуану роль этого старика, он принял ее, потому что был безупречным и следовал путями, которые ему предлагает дух. Обычный человек отказался бы от этой роли. Чтобы принять такую роль, надо быть безжалостным и к себе. Обычно люди не хотят выглядеть больными и уродливыми. Это тоже было уроком для Кастанеды. Так получается всегда, когда действиями безупречного мага руководит дух.

— После того как твоя точка сборки сдвинулась, ты не заметила ничего необычного? — снова спросил Странник.

. — Да нет, — ответила я.

— Если дух сдвинул твою точку сборки, то это ему было зачем–то нужно, — предположил Странник, — наверное, он тебе хотел чего–то показать.

— Да не было ничего такого, на что можно было бы обратить внимание, — сказала я.

— Вспомни двух женщин, которые вошли на следующей остановке, — предложил Странник.

— Да, помню, одна из них все время жаловалась на жизнь, — ответила я, — но это вполне обычное дело.

— Да, — согласился Странник, — в том, что люди жалуются на жизнь, нет ничего необычного, но не в этом случае. Здесь важно не то, на что она жаловалась, а как. Мы с тобой вошли в заднюю дверь, и троллейбус был пуст. На следующей остановке в переднюю дверь вошли эти женщины и, пройдя через весь троллейбус, сели возле нас. Но самым важным при этом был голос, которым та женщина высказывала свои претензии к жизни.

Я вспомнила эту сцену, и действительно, женщина жаловалась очень громко, причем у меня сложилось впечатление, что она обращалась вовсе не к своей собеседнице. Было похоже, что эта сцена специально для нас.

— Эта женщина точно знала, как надо обращаться к намерению, — продолжил Странник, — она знала, что к намерению следует обращаться громким и чистым голосом. И этим дух показывал нам, что все люди знают, что такое намерение. Это очень важно понять.

Я была не согласна со Странником и стала говорить, что люди хоть и чувствуют свою связь с чем–то, но у них нет реального знания этого предмета.