Очаровательная дикарка

— Скажите честно, у вас ведь нет ни малейшего желания жениться на мне, как, впрочем, и у меня нет стремления, выходить за вас замуж, — произнесла она холодно, стараясь продемонстрировать полное безразличие, и решив, на сей раз не дать Дэймону вывести себя из равновесия, несмотря на все его усилия.

Он резко выпрямился и сел на кровати.

— Это неправда. Я действительно хочу, чтобы ты стала моей женой.

— Зачем?

— Да по разным причинам. Мы как будто созданы друг для друга и могли бы стать прекрасной супружеской парой.

Это неожиданное заявление пронзило сердце Элеоноры острой болью. Однажды она уже поверила этому, но два раза в одну реку не входят. Теперь она знала, что Дэймон не создан для семьи.

Элеонора подозревала об этом и раньше, еще тогда, когда впервые повстречала его, но поступила вопреки здравому смыслу, переубедив себя в обратном. Нет, для брака она и Дэймон совершенно неподходящая пара.

— Но ведь ты же не станешь отрицать, что мы физиологически подходим друг другу.

— Возможно. Однако нас мало что связывает, если не брать во внимание такой несколько неприятный вопрос, как похоть.

На лице Дэймона появилась кривая ухмылка.

— Да. Но все же физиология может быть мощной силой. — Дэймон опустил насмешливый взгляд на свое мужское достоинство, обозначенное под короткими атласными панталонами и недвусмысленно указывающее на то, что он все еще возбужден.

— Это только лишний раз подтверждает мою мысль, — торжественно заявила Элеонора. — В своих поступках вы руководствуетесь сиюминутной прихотью, как это уже было в прошлый раз, когда вы сделали мне предложение. Тогда вы позволили страсти взять над вами верх, задушив внутренний глубоко укоренившийся протест против вступления в брак, — и посмотрите, чем это закончилось. Вы почти сразу же горько пожалели о нашей помолвке!

Дэймону, казалось, нечего было возразить на этот аргумент, но он ответил спокойным и рассудительным тоном:

— Я хочу, чтобы ты делила со мной ложе, Эль. И единственный, благопристойный способ заполучить тебя — это официально скрепить наш союз.

Она вся внутренне сжалась, но постаралась не показать этого. Элеонора давно уже привыкла к мысли, что большинство мужчин привлекают в ней внешняя красота, родословная и богатство. И сейчас Дэймон цинично озвучил эту мысль. Было странно и больно, что именно он задел ее комплексы. То, что ее вожделели десятки кавалеров, еще не означало, что она привлекательна и интересна для них как человек, что она по-настоящему задела чье-то сердце. Элеонора очень боялась, что уже никогда не встретит мужчину, который смог бы полюбить ее саму, а не ее титул и богатство, и предательство Дэймона два года назад лишь усугубило этот страх.

Она прикусила нижнюю губу.

— Я уверена, что вы играете со мной в какую-то жестокую игру.

Его лицо мгновенно смягчилось и стало серьезным.

— Клянусь тебе, что это не игра, Элеонора.

— Тогда почему же вы делаете мне предложение в такой форме? Знаете, мне кажется, что вы просто пытаетесь отвлечь мое внимание от принца, дабы прекратить наши с ним отношения, но поверьте, ваше предложение — слишком радикальная мера для того, чтобы пресечь его ухаживания.

— Нет, это не радикальная мера. Я просто хочу защитить тебя от него, но, похоже, до сих пор мне так и не удалось убедить тебя в этом.

Элеонора нахмурилась.

— Так вы предлагаете мне выйти за вас замуж только потому, что чувствуете себя обязанным меня защищать?

— В общем да. Я не хочу, чтобы ты обручилась с Лаззарой. Он совершенно не подходит тебе.

— Это не вам решать!

— Он причинит тебе одни страдания. — Взгляд темных глаз Дэймона не отрывался от ее лица. — И если уж ты так настроена на замужество, то выходи за меня. Я все же лучшая партия, чем твой принц.

Элеонора приложила руку к виску, поскольку мысли ее путались. Возможно, Дэймон на самом деле хочет защитить ее, чтобы спасти от ненужных страданий, а если так, то необходимо признать, что с его стороны это очень благородно. Однако, обручившись с Дэймоном, она станет уязвимой. Ведь она вновь влюбится в этого человека, а он разобьет ей сердце, причинив еще больше мук, чем раньше.

— Спасибо за заботу, — наконец произнесла она, — но мне не нужны ваши рыцарские поступки. Я не хотела бы, чтобы вы ради меня приносили себя в жертву.

— Это не самопожертвование, Эль.

Она не ответила. Дэймон неожиданно повернулся и уселся между подушками, прислонившись к передней спинке кровати.

— Поверь, твой Ромео не сделает тебя счастливой, — сказал он.

— А вы?

— А мне бы хотелось иметь такое право.

Его предложение казалось очень заманчивым. Однако кому, как не ей, было знать цену его сладким речам.

— Вы лишились этого права два года назад, — наконец сказала Элеонора.

На мгновение его взгляд помрачнел.