Очаровательная мстительница

Неделю назад Оле исполнилось восемнадцать. Утром на построении начальница колонии скупо поздравила ее, девчонки вяло поаплодировали, и больше о дате никто не вспоминал. И Оля не могла отделаться от мысли: а как совершеннолетие проходит у нормальных людей? Наверное, в кругу любящей семьи, среди друзей. С поздравлениями, подарками, тортом со свечами. Наверное, у кого-то это один из самых главных праздников в жизни. А у нее – вот так. Спасибо, что на взрослую зону решили не переводить.

В ближайшую к дню рождения субботу был назначен родительский день. Оля, как обычно, никого не ожидая, утром по-быстрому провела репетицию праздничного концерта и собиралась уже улечься на свою койку и воспользоваться редким случаем полежать в тишине, пока остальные будут общаться с родней, когда явившаяся служащая в синей форме гаркнула:

– Котова! Чего развалилась, не на пляже! Поднимайся, к тебе приехали.

Приехали? К ней? Но кто?

Первый радостный порыв тут же сменился подозрением. Очередной «дядя Слава» явился, чтобы использовать ее в своих махинациях? Что ж, теперь она стреляная, развести ее во второй раз будет не так просто.

Но чего Оля не ожидала совершенно, так это того, что увидит во дворе перед входом в барак молодого парня, высокого, стройного, со смешно топорщившимся русым ежиком волос на голове, с лукавым взглядом чуть прищуренных глаз. Он стоял, спрятав левую руку под куртку, любопытным взглядом оглядывался по сторонам, а Олю, появившуюся на крыльце, не замечал. Потом дернул плечами и ладонью стряхнул с волос сыпавшийся с неба мелкий снег – притом сделал это таким знакомым движением, что Оля, не сдержавшись, охнула:

– Витька?

И вот тогда он взглянул на нее, широко улыбнулся и, распахнув куртку, достал из-под нее букет разноцветных тюльпанов. Таких сочных и ярких на фоне окружающей серости, что, глядя на них, хотелось зажмуриться.

– С днем рождения, Олька, – смущаясь, буркнул Витек и сунул букет ей в руки.

Оля уткнулась в тюльпаны лицом. От них пахло не обычным цветочным запахом – сладким и приторным, – а свежей зеленью, талой водой, весной и свободой. Это были первые в ее жизни цветы.

– Как ты нашел меня? – спросила она после, когда они сидели, забившись в пустынный уголок общего корпуса. Остальные поперлись на концерт, который как раз шел в актовом зале, а Оля решила, что все, что от нее требовалось, она уже сделала и может провести это время с единственным гостем, впервые приехавшим к ней за время заключения.

– Пф, – фыркнул Витька. – Да ведь ты легенда. О тебе вся Москва говорит.

– Чего? – недоверчиво протянула Оля.

– Ну не вся, конечно, – смутился Витька. – Но… ты понимаешь… в определенных кругах. Все знают, что Порох слил девчонку, которая ходила у него в телохранителях.

Вот, значит, как. Что ж, она почти и не сомневалась, что тот глупый арест был делом рук Пороха. Сука… Это на его совести Машкина смерть…

– В каких кругах? – через силу усмехнулась она, сглотнув набежавшую горечь. – Я думала, ты, Витька, уже доктор.

– Не, из учаги я вылетел, – отмахнулся Витек. – Но, кстати, заштопать, если надо, уколоть, в чувство привести могу, если требуется. А это, сама понимаешь, ценное качество. Не всегда же в больничку можно обратиться.

Значит, и Витька свернул не туда. Это ведь было ожидаемо – еще когда он пацаном сбывал краденую технику на Горбушке. Но почему-то хотелось думать, что хотя бы у него все сложится нормально, мирно.

А впрочем, какая разница. Главное, он приехал. Приехал к ней. Единственный человек в мире, который вспомнил о ней, разыскал, поздравил с днем рождения.

Оля чувствовала, как внутри поднимается несвойственная ей сентиментальность. И даже, чем черт не шутит, какая-то горькая нежность к этому парню, который знал ее еще девчонкой. В те годы, когда все еще было впереди. Когда она могла стать выдающейся биатлонисткой, звездой отечественного спорта. Когда все еще были живы. Нет, не все, родителей уже не было. Но ее руки еще не были замараны кровью, и Машка еще не лежала на асфальте, глядя остановившимися глазами в холодное небо.

Хотелось протянуть руку и провести по влажному от растаявшего снега ежику его волос. Ощутить, как они колко гладят ладони. Потрогать тонкую кожу на виске, под которой бьется голубая жилка. Коснуться обветренных губ. Ведь может в ее жизни тоже быть что-то такое, что бывает у всех девчонок восемнадцати лет? Она молода, не уродина, и к ней приехал парень, который думал о ней…

– Послушай, Олька, я чего и приехал, – начал Витек.

И Оля опустила уже потянувшуюся к нему руку, сжала пальцы в кулак.

– У нас неплохая команда подобралась. Ну, бригада, понимаешь? Ты кое-кого по детству знаешь – ну, там, меня, Косого, Черепа – помнишь, был такой чел с улицы Строителей? Ну вот… Еще там несколько человек. Нормально так работаем, крышуем пару точек. Но нам… как бы это… размаху не хватает. Да и, честно тебе скажу, ума. Пацаны нормальные, грамотные, но ни разу не Эйнштейны.