Очаровательная плутовка

— Я обнаружил, что наш дерзкий Билли Смит есть не кто иной, как не менее дерзкий Билли Бэлкем, — произнес Флетчер, понимая, что надо хоть что-нибудь сказать. — Он сбежал от читающей проповеди тетки из Танбридж-Уэллс. Я бы хотел, чтобы ты организовал его отправку туда как можно скорее.

Бэк взглянул на своего друга, пытаясь определить тон его голоса. Голос Флетчера звучал устало. Да, именно так, устало и как-то обеспокоенно.

— Хорошо, конечно, — сказал он, натужно улыбаясь; — похоже, ты сделал то, что намеревался. Ведь именно это ты хотел сделать, не так ли, Флетчер? Остаться с мальчиком наедине, войти к нему в доверие, чтобы выудить из него правду? Ты мог бы провести свою тетушку, но ведь это не требует большой тонкости. Я был убежден, что ты пытался совершить хороший поступок. Пожалуйста, прими мои поздравления. В чем же секрет? Твое открытое честное лицо или несколько ночей на природе? Лично я голосую за твое лицо.

Флетчер улыбнулся, но вдруг у него стало тяжело на сердце — он вспомнил, как отшлепал Билли. Даже Бэк вряд ли сочтет это хорошим поступком.

— Спасибо, Бэк. Теперь, если можно, я хотел бы сменить тему. Я проходил через желтый зал по пути наверх. Спасибо за отличную работу. Что-нибудь еще удалось сделать в мое отсутствие? Впрочем, я не думаю, что у тебя было достаточно времени.

Бэк присел, вытянув свою негнущуюся ногу.

— Есть еще кое-что, Флетч, — сказал он, доставая из кармана потрепанный измятый конверт. — Как ты помнишь, ты отправил свой военный багаж напрямую в Лейквью, когда возвращался из Испании. Я обнаружил его на чердаке рядом со столами, которые твоя тетушка приказала перенести туда из желтого зала. Я позволил себе распаковать его.

Флетчер усмехнулся:

— Мой военный багаж? Отличное определение для тряпок и лохмотьев, которые я привез с собой. Тебе не нужно было утруждать себя, Бэк. Следовало бы сжечь все это на костре. Я не из тех, кто ностальгирует над потрепанными сапогами или выцветшим мундиром.

Бэк кивнул в знак согласия:

— Это именно то, что я и сделал с этими вещами, за исключением твоего бритвенного набора, поскольку он достался тебе от отца, и некоторых других вещей. — Он протянул конверт: — Я все упаковал обратно на чердаке. Но я подумал, что, может быть, тебе интересно будет взглянуть на это. Я нашел его под подкладкой одной из сумок.

Флетчер поднялся и осторожно взял конверт:

— Я не припомню никакого конверта. — Он поднес его к глазам, чтобы рассмотреть надпись, частично скрытую пятнами грязи. — Оно адресовано мне и помечено «Лично в руки».

Он подошел к комоду, достал нож и распечатал конверт. Внутри был только один листок бумаги, раскрыв который Флетчер уронил конверт и воскликнул:

— Бог мой, Бэк! Это от Уильяма Дарли! Я только недавно рассказывал о нем Билли. Но как ты думаешь, за каким дьяволом он написал мне письмо и спрятал его в моей сумке?

— Дарли? — переспросил Бэк задумчиво, придвигаясь ближе и пытаясь заглянуть в письмо через плечо Флетчера. — Это не тот приятель, о котором ты говорил мне — тот, что спас тебя от французского снайпера? Что в письме?

Флетчер отступил от Бэка на шаг и немного дрожащим голосом прочел слова своего погибшего товарища по оружию: «Мне чертовски жаль, если ты читаешь это письмо, мой друг, потому что это значит, что мое предчувствие сбылось и меня больше нет рядом. Я могу только надеяться, что заберу пару дюжин «старых штанов» с собой, прежде чем попаду на тот свет. У меня был плохой сон прошлой ночью, Флетч, ужасный сон, в котором я видел себя умирающим на поле боя, лежащим с открытыми, но ничего не видящими глазами и с большой кровавой дырой в своей груди. Это была не очень милая картинка, скажу я тебе, и она мне совсем мне не льстит»…

— Он увидел во сне собственную смерть, — перебил Бэк, дотянувшись до графина с бренди. — Это чертовски страшно.

Флетчер едва слышал его, он продолжал читать.

— Черт возьми! — воскликнул он, раскрыв рот. — Бэк, послушай вот это: «Я смотрел на тебя и слушал, когда ты рассказывал про Арабеллу. Неважно, что ты говоришь, но ты — достойный человек, и я знаю: ты был прекрасным братом. Вот почему я прошу тебя позаботиться о моей сестре, если что-нибудь случится со мной. Я знаю, я никогда не упоминал о ней: после того как я услышал об Арабелле, я не хотел беспокоить твою душевную рану рассказами о Розали. У меня и Розали нет никого, кроме миссис Билль, но, на мой взгляд, она не в счет. Мысль о том, чтобы оставить на нее бедную Розалии, — это еще больший кошмар, чем тот, о котором я написал выше. Ее сын Сойер еще хуже. Я не могу принять такую ужасную судьбу для своей дорогой сестры. Она милая маленькая девочка, тонко воспитанная, сияющая и радостная. Ты полюбишь ее, Флетч, это точно»…

— Что, вероятно, означает «ужасная сопливая невоспитанная девчонка, которая подбрасывает лягушек в постель своей гувернантки», — вставил Бэк, покачивая головой.