Очаровательная попрошайка

— По-видимому, убийство мачехи.

— Мачеха жива и здорова.

— Боже мой, вы невероятный путаник... Неужели вы никак не можете обойтись без этого убийства?

Пуаро выпрямился на стуле, сложил вместе кончики пальцев и, как решила миссис Оливер, приготовился поразвлечься.

— Так вы наотрез отказываетесь размышлять? Но чтобы чего-то достигнуть, нам необходимо этим заняться.

— Я не хочу ни рассуждать, ни думать... Меня гораздо больше интересует, чем вы занимались все те дни, пока я болела? Наверное, вы сидели вот так, в позе бесконечного спокойствия. Должны вы были что-то делать?

Пуаро не обратил внимания на ее слова.

— Нам придется начать с самого начала. Однажды вы мне позвонили. Я был в расстроенных чувствах. Да, сейчас я могу признать это открыто, я был страшно расстроен. Мне сказали исключительно неприятную вещь. Вы, мадам, были сама доброта. Вы меня утешили, подбодрили. Вы меня угостили потрясающей наливкой. Больше того, вы не только предложили мне помощь, но вы мне на самом деле помогли. Помогли отыскать приходившую ко мне девушку, из-за которой возникло данное запутанное дело. Давайте же, мадам, подумаем вместе об этом убийстве... Кто был убит? Где? Почему?

— Остановитесь, прошу вас. Боюсь, что у меня снова заболит голова, а я этого не хочу.

Пуаро и ухом не повел.

— Есть ли у нее хоть какое-нибудь убийство? Вы говорите — мачеха, на что я совершенно справедливо отвечаю, что ее никто не убивал. И получается, что пока мы не знаем ничего об убийстве, которое, понимаете ли, должно было бы произойти. Поэтому я в первую очередь спрашиваю, кто же был убит? Для того чтобы двигаться дальше, мне нужно убийство.

— Послушать вас, так подумаешь, что вы страшно кровожадный человек.

— Я уже давно ищу убийство, но ничего не нахожу. Даже в Скотланд-Ярде справлялся. Я потерял покой. Именно поэтому я прошу вас подумать вместе со мной.

— Постойте! Мне пришла в голову великолепная мысль! Предположим, Эндрю Рестарик убил свою первую жену, прежде чем уехать в Южную Африку... Вы думали о такой возможности?

— Разумеется, я не думал ни о чем таком,— с возмущением ответил Пуаро.

— Зато я подумала... Это не очень интересно. Он влюбился в эту другую женщину, он хотел с ней уехать, ему пришлось покончить с первой женой, которая ему мешала. И никто ничего не заподозрил.

Пуаро протяжно вздохнул.

— Его жена умерла лишь через одиннадцать или двенадцать лет после того, как он уехал в Африку, а в пятилетием возрасте ребенок не может быть замешан в убийстве собственной матери!

— Она могла дать матери неверное лекарство. Или же Рестарик сказал ей, чтобы она это сделала. А потом, мы даже не знаем, на самом ли деле она умерла?

— Я наводил справки. Первая миссис Рестарик умерла 14 апреля 1963 года.

— Откуда вам это известно?

— Я специально поручил одному человеку раздобыть для меня всяческую информацию. Умоляю вас, мадам, не делайте таких, как бы это выразиться, скоропалительных выводов.

— Мне показалось, что я рассуждаю очень умно,— упрямо сказала миссис Оливер,— если бы дело происходило в моей книге, я бы именно так это обставила. Девушка в моей книге в той или иной мере участвовала бы в этом. Не преднамеренно, а по указке отца, который велел ей «отнести мамочке вот этот порошок» или стаканчик горячего молока, в который был брошен яд.

— К сожалению, такого не случилось.

— Ладно, как вы себе это представляете?

— Увы, мне нечего сказать. Я ищу убийство, а его нет...

— Вам что, мало того, что Мэри Рестарик заболела и легла в больницу на обследование? Там ей сразу стало лучше. А когда она вернулась домой, все началось снова. Кто знает, может быть, он порылся в вещах Нормы и нашел что-то вроде мышьяка.

— Именно это они и нашли.

— Великий боже, месье Пуаро, чего еще вам надо?

— Я хочу, чтобы вы обратили внимание на значение языка. Девушка сказала мне то же самое, что и Джорджу. Ни разу она не обмолвилась о том, что она «пыталась кого-то убить» или что она «покушалась на свою • мачеху». Ничего подобного. Она совершенно определенно говорила о том, что уже случилось. Произошло, свершилось.

— Я сдаюсь,— вздохнула миссис Оливер,— вы просто не хотите верить тому, что Норма стремилась покончить со своей мачехой.

— Почему? Я считаю это весьма возможным и вероятным. С точки зрения психологии, нет никакого разрыва. Особенно если принять во внимание состояние ее ума. Только это не доказано. Поэтому любой мог предпринять это действие, припрятать мышьяковый препарат среди вещей Нормы. Даже тот же супруг.

— Вы всегда считаете, что излюбленное занятие мужей — убивать своих жен.

— Супруг, действительно, всегда является наиболее подозрительной фигурой,— согласился Пуаро,— поэтому его и учитываешь в первую очередь. Продолжая свою мысль, могу сказать, что это могла сделать и Норма, и любой слуга, и секретарша, и сам сэр Родерик. Наконец, сама миссис Рестарик.

— Что за ерунда! Зачем?

— Какие-нибудь причины могли существовать. Конечно, с первого взгляда они представляются надуманными, но не выходящими из пределов допустимого.

— Честное слово, месье Пуаро, вы готовы подозревать всех и каждого!