Очаровательное массовое самоубийство

– Мы не можем дать вам списка звонящих по поводу самоубийства, мы работаем строго конфиденциально, – заключила она.

– Да, не очень-то нам помогла эта старуха, – проворчал полковник и стал звонить в крупнейшую психбольницу города Никкиля.

Он объяснил суть дела, но дежурный врач тоже был неразговорчив. Впрочем, он подтвердил, что в их отделении есть пациенты, склонные к самоубийству, однако их имена не разглашаются. К тому же за этими пациентами уже ведется наблюдение, они получают необходимые лекарства и терапию, некоторые, кажется, даже больше, чем нужно. Больница Никкиля очень сильна в том, что касается вопросов душевного здоровья, и не нуждается в помощи всяких дилетантов. Доктор сомневался, что какой-то полковник вооруженных сил способен предотвратить самоубийство. Армейская школа и учения преследуют принципиально иную цель, так считал врач. Полковник, вконец разозлившись, заявил, что преследует он абсолютно ту же цель, что и пациенты больницы Никкиля, и бросил трубку.

– Надо дать объявление в газету, – решил Релонен.

Глава 4

Кемпайнен и Релонен составили объявление с намерением разместить его в газете. Оно выглядело так:

ДУМАЕШЬ О САМОУБИЙСТВЕ?

Не волнуйся, ты не одинок.

Нас много, людей с теми же мыслями и даже с кое-каким опытом.

Коротко напиши о себе и своей ситуации, может быть, мы сумеем тебе помочь.

Укажи в письме свое имя и адрес, мы с тобой свяжемся.

Сведения обрабатываются в режиме строгой конфиденциальности и не передаются посторонним.

Искателей приключений просим не беспокоиться.

Письма оставляйте на главном почтамте Хельсинки до востребования с пометкой «Попробуем вместе».

По мнению полковника, фраза об «искателях приключений» была лишней, но Релонен упорно настаивал на своем. В молодости он часто давал объявления о знакомстве по переписке, и на них отвечали многие искательницы приключений, а он всего-то искал честного и уравновешенного собеседника. Полковнику казалось, что такому тексту не место в разделе частных объявлений – там печатают полную чушь, это просто отдушина для людей, мучимых романтическим и эротическим голодом. Самоубийство гораздо серьезнее. Он предложил напечатать объявление в разделе некрологов. Полковник считал, что люди, замышляющие самоубийство, должны с большим удовольствием читать сообщения о чужой смерти. Тогда информация дойдет до нужных адресатов. Релонен пообещал лично отнести объявление в редакцию газеты. Итак, полковник остался дома, а Релонен отправился в Хельсинки. Договорились, что Онни заодно купит продукты и все необходимое. А полковник тем временем сообщит в штаб о своем уходе в летний отпуск. Можно, он хотя бы начало отпуска проведет у Релонена? Дома, в Ювяскюля, ему нечего делать, там никто не ждет.

– Конечно! Хоть все лето можем жить тут, на озере. В редакции Релонену пришлось заплатить наличными. Прочитав текст, редактор решил, что безналичный расчет не пройдет. Мало ли что? В случае чего придется покрывать издержки за счет имущества умершего. А где гарантия его платежеспособности? Релонен заглянул домой и взял постельное белье. Жена спросила, как он провел праздник. Релонен ответил, что накануне и утром у него было плохое настроение, но потом в старом сарае он наткнулся на одного ювяскюльского мужика. Мужик оказался что надо, и он пригласил нового знакомого к себе в гости.

– Убираться сами будете, – предупредила жена.

– Его зовут Кемпайнен…

– Угу, не могу же я всех Кемпайненов знать.

Релонен спросил, заходили ли судебные приставы, пока его не было. Жена ответила, что звонил один пару дней до праздника Ивана Купалы. Пригрозил наложить запрет на продажу дома в Хяме, пока не закончится следствие по весеннему банкротству. Визит домой расстроил Релонена. Его с удвоенной силой потянуло в Хяме. По дороге Онни вдруг заволновался: а что, если полковник Кемпайнен за это время повесился? Что тогда делать? Значит, надо будет и себе пулю в лоб пустить. Шагая к домику по хрустящему гравию дороги, Релонен вдыхал летние ароматы, слушал несмолкающие птичьи трели, а войдя во двор, увидел Кемпайнена, несущего из сарая охапку дров для сауны. От сердца сразу отлегло, и Релонен крикнул:

– Привет, Герман! Жив-здоров?

– Да ничего… вот избу твою покрасил, чтобы время убить. Ты вроде не закончил…

Релонен признался, что весной настроение у него было нерабочее. Полковник понял. Так и жили они в озерном краю Хяме всю неделю в ожидании откликов на объявление. Вели тихую спокойную жизнь, наслаждались летом, беседовали о судьбах человечества, наблюдали за природой. Иногда выпивали, садились с удочками на причал и смотрели на озеро Хумалаярви. Полковника удивляло легкомысленное отношение Релонена к спиртному. Когда бывало выпито две трети бутылки, Релонен аккуратно затыкал ее пробкой и, если ветер дул с берега, бросал в озеро. Бутылка качалась на волнах и, разумеется, рано или поздно причаливала к противоположному берегу. Это несколько километров, отправитель спиртосодержащей бутылочной почты не знал, где посылка прибьется к берегу.