Очаровательное массовое самоубийство

Но с собственной смертью Уула все-таки хотел разобраться самостоятельно. Он готов, конечно, всерьез подумать и над общей идеей. Забавно было бы убить себя, ведь мир – не то чтобы очень приятное место. Уула снова принялся расписывать пейзажи Нордкапа, и, по его словам, они идеально подходили для запланированного самоубийства. Оленевод клялся, что если их «лайнер» на скорости сто километров в час рухнет с края скалы в волны Северного Ледовитого океана, то пролетит еще, по крайней мере, полкилометра, такие там высокие скалы. Уула не давал потенциальным самоубийцам ни малейшего шанса спастись. Все решили, что это очень полезная информация. В Урьяле шофер заехал на заправку и залил в бак пару сотен литров дизельного топлива. Потом он зашел в кафе, куда-то позвонил, выпил кофе и расплатился за бензин. Вернувшись в автобус, он взял микрофон и безапелляционно заявил, что лично он ни в какую Северную Норвегию не поедет.

– Вы абсолютно невменяемые пассажиры. Я возвращаюсь в Хельсинки и уже сообщил об этом хозяину. Он велел мне ехать домой. В Финляндии ни один водитель не обязан возить сумасшедших.

Шофер стоял на своем, не обращая никакого внимания на строгие приказы полковника. Он ни на метр не сдвинется в сторону севера. Пусть не рассчитывают на поездку к морю. У него семья, да и строительство дома в самом разгаре. Завтра начнут отливать цоколь. Никакого Нордкапа. Оставалось одно – уговорить шофера на какой-то более приятный маршрут. Решили повернуть на восток, к Хумалаярви. С огромным трудом удалось убедить водителя поехать на дачу к Релонену. Шофер подробно расспросил, насколько высоки берега у Хумалаярви и как далеко от берега проходит дорога. Автобус дорогой, и он за него в ответе.

Глава 11

В Урьяле закупили еды на несколько дней. Проректор Пуусари приобрела большие кастрюли и сковородки – на даче в Хумалаярви не было вместительной посуды, чтобы накормить всю ораву. Еще купили одноразовые стаканчики, тарелки и бумажные скатерти. Усталые самоубийцы дремали в просторном автобусе, который вел ворчливый и злой шофер. Официант на побегушках Сеппо Сорьонен, напротив, был весел и бодр, он то и дело предлагал попутчикам взглянуть на живописные пейзажи Хяме, которые были особенно великолепны в лучах вечернего летнего солнца. Сорьонен превозносил красоты природы, восхищаясь полями, тянувшимися вдоль дороги, сосняками, темными еловыми лесами, то тут, то там мелькавшими лесными озерцами и плесами, заманчиво переливавшимися темно-синим. Они словно ждали, маня пловцов в свои нежные объятия. Официант считал, что думать о самоубийстве в такой прекрасной стране – большой грех. Но даже красота природы не пробудила в угрюмых путешественниках жажду жизни, и Сорьонена вскоре попросили закрыть рот. В Хумалаярви приехали только под вечер. Группа самоубийц разбрелась по берегу и прибрежным лесам, чтобы получше ознакомиться с местом. Кто-то нашел в озере початую бутылку водки. Женщины расположились в доме, а мужчины во дворе. Уула Лисманки взял на себя заботы о лагере: вместе с другими мужиками они натаскали из сарая дрова и разожгли во дворе костер. Из ближайшего лесочка по указанию Уулы приволокли ветки для навеса. Лагерь получился очень уютный, сразу было видно, что строительством руководил профессионал. Уула, правда, жалел, что ему не разрешили свалить сухую сосну во дворе, – славный бы получился костер. Но он понимал, что в южных землях, где кругом одни дачи, не больно-то заночуешь у костра, как в свободной северной глуши. Уула подвесил над огнем кофейник, устроил в прибрежном холме «земляную печь», а вместо крышки приспособил вырытую во дворе сланцевую плиту. Сверху поставили десятилитровую кастрюлю, в которой женщины сварили суп с сосисками. В колодец опустили охлаждаться пару упаковок с пивом. Минувшие сутки были тяжелы и богаты событиями, поэтому, отведав супа, группа отправилась спать. Полковник Кемпайнен поехал с непокорным шофером в Хельсинки, наказав всем слушаться Релонена и Пуусари, пока сам он не вернется на своей машине. Кемпайнен взял с собой пожертвования, оставив часть денег на покупку продуктов, и сказал, что положит основную сумму в банк. Перед отъездом полковник еще раз предупредил, чтобы никто даже не пытался совершить самоубийство в его отсутствие. Запрещено было также самостоятельно отправляться на Нордкап. Кемпайнену надоело самоуправство.

– Если явится полиция и будет спрашивать о происшествии в Куусисаари – отрицайте свою причастность. А я выясню в городе, как развиваются события, – пообещал полковник и влез в пустой автобус, который тут же дал задний ход и зашуршал по гравийной дороге.