Очаровательное массовое самоубийство

Анонимные смертники лишь в полдень собрались за завтраком. Лица мужчин были в синяках и кровоподтеках. У полковника в уголке глаза краснела царапина, сухопутный капитан хромал на одну ногу, Уула Лисманки жаловался на боль в паху, а Ярл Хаутала – в спине. Ему было стыдно, что он поддался искушению и принял участие в этой постыдной драке. Он всю жизнь ратовал за мир и сам удивился, когда вдруг с бревном в руке стал бесчинствовать наравне с молодежью. Хаутала сказал, что именно так и начинаются войны: вначале возникает раздражение, а потом оно выливается в групповую ненависть и приводит к битве. Шишки обработали спиртовым раствором борной кислоты, а царапины заклеили пластырем. Доев остатки поросенка и выпив по паре бокалов домашнего вина, отправились в дорогу. Корпела напомнил, что их ждет смерть. Поехали на юг по прекрасным немецким долинам. В Вюрцбурге Корпела свернул с трассы, решив проехать по известному во всем мире туристическому маршруту – «Романтической дороге», по обеим сторонам которой то тут, то там видны были замки. Самоубийцы охали от восхищения, глядя на аккуратные деревеньки и нарядные домики. Если бы сюда переехала хотя бы тысяча финнов, они бы за один день покрыли надписями все достопримечательности этих мест, а прекрасные постройки – резные беседки, церковные ограды, виноградные прессы – разрушили до основания. Здорово досталось бы и бабусям-ветеранам войны. Поздно вечером прибыли на еловые холмы Шварцвальда. Темнело. Дикий лес и холмистые склоны в темноте выглядели негостеприимно. Но финны чувствовали себя в лесу как дома. Здешние огромные столетние ели с удовольствием брали под защиту народ из другой лесной страны. Узкие тропинки, извиваясь, тянулись вдоль лесистых склонов, спускаясь к полям. Там видны были милые игрушечные деревеньки. Дальше шли постоялые дворы, но такие небольшие, что вряд ли в них нашлось бы место для всей компании. Поэтому на постоялом дворе разместились только женщины, а мужчины подыскали место для палатки на пастбище, на окраине одной из деревень. Утром их разбудил петушиный крик. Мужчины пошли умываться к горному ручью. Позавтракали соленой Уулиной корюшкой с Инариярви, такой же чернобокой, как елки вокруг. Следы вчерашней битвы расцвели на лицах буйным цветом. Синяки и кровоподтеки светились у кого синим, у кого-то зелено-желтым, а у кого-то и злостно красно-черным. У многих все болело, бравые воины ходили прихрамывая. У Корпелы была разбита губа, фингал красовался на левом глазу, и водитель старался ступать очень осторожно. Посмотрев на себя в зеркальце, он сказал, что ему лучше, наверное, недельку не показываться на люди, будет лежать в темной палатке и зализывать раны. Сухопутный капитан, который, вдобавок к шишкам, страдал еще и тяжелым похмельем, потребовал немедленно ехать в Альпы, чтобы поскорее броситься в ущелье. Этот мир – не место для настоящих мужчин, жизнь не стоит того, чтобы жить. Предложение рассмотрели. Многие, особенно те, у кого голова была усеяна шишками, поддержали Хейкинена. Зачем продлевать это жалкое мирское существование? Они же шли на смерть, не пора ли уже совершить массовое самоубийство? Женщинам удалось избежать синяков, они провели ночь на уютном постоялом дворе и теперь были бодры и благоуханны. Их взгляд на жизнь оказался гораздо оптимистичнее. Они признали, что в таком виде мужчинам лучше на люди не показываться. Но не могут же несколько случайных синяков выбить финских мужиков из колеи так, что они заговорят о смерти? Может, сейчас их физиономии и не слишком выразительны, но время все вылечит. К тому же, если совершить самоубийство прямо сейчас, то что будет в итоге? Просто груда изуродованных трупов. Страшно будет смотреть, если судить по лицам живых героев. Решили еще на недельку задержаться в омываемых кислотными дождями лесах Шварцвальда: жить в палатке, вдали от людских глаз, и залечивать раны. Женщины предложили через неделю съездить во Францию, хотя бы в Эльзас – до него совсем недалеко. Дело в том, что, как только финская женщина приближается к границе с Францией, ее следует обязательно пересечь. Из Эльзаса можно сразу отправиться в Альпы и закончить свой путь в каком-нибудь ущелье, как запланировали в Норвегии. Мужчины ради сохранения «мира в семье» обещали подумать. Итак, путешественники-самоубийцы поселились в палатке под сенью темного леса Шварцвальда, навевающем мысли о смерти. Идущие на смерть герои спали под умирающими елями и питались мертвой черной корюшкой. У местных за хорошую цену купили засохшие елки для костра – финны не вырубают на халяву чужие леса. В деревенском магазинчике женщины раздобыли для своих расцвеченных синяками героев жирные колбаски, которые тут же зажарили на костре. Удалось достать еще квашеную капусту и копченую свиную шею – «касслер». Мужчины на глазах поправлялись, им начинало нравиться на холмах Шварцвальда. Они так же быстро дичали: молодые мерились силами в первобытных схватках, а те, кто постарше, пели по ночам марши времен Тридцатилетней войны. Зловредный оптимист Сеппо Сорьонен вечерами рассказывал у костра добрые истории, от которых в сердцах самоубийц просыпалась жажда жизни. Однажды Сорьонен заставил слушателей мысленно перенестись на родину, в морозную зимнюю ночь, к ледяным озерам. Он описывал, как человек посреди ночи мчался на лыжах по ледяным просторам, просто так, ради забавы. Луна ярко освещала снег, и казалось, будто это белая шелковая скатерть без конца и края. Мороз под двадцать градусов, снег скрипел под лыжами, палки с хрустом протыкали слой льда. Над лыжником нависало полотно, расшитое тысячами звезд; он вглядывался в головокружительную высь. Мерцала Полярная звезда, Плеяды, созвездие Ориона, Лев, Малая Медведица. Из космоса прилетела падающая звезда, и человек интуитивно, не задумываясь, пожелал своим близким и всему миру счастья и добра. Тут темный небосвод разрезал жгучий свет второй падающей звезды – свет надежды и любви. Это был ответ на одинокую молитву и свидетельство того, что в жизни есть надежды, мечты, доброта. На севере бледные вспышки северного сияния постепенно гасли. Мороз крепчал, снег под ногами скрипел, лед трещал – на поверхности ледяного озера вот-вот образуется километровая полынья. Но лед толстый, мороз надежно сковал озеро. Откуда-то с дальнего берега донесся дикий визг одинокой лисы: зверек учуял человека и не смог сдержаться. Лыжник пересек аккуратную цепочку лисьих следов, уходящих в сторону, откуда долетел визг. Мысленно человек распростер руки, заключая в объятия весь мир и саму жизнь. Он с восторгом думал, что в Финляндии это счастье доступно каждому, и богатому и бедному. Даже калека в кресле-каталке может холодной зимней ночью взглянуть на звезды и насладиться головокружительной красотой природы. Лиса тявкнула ближе, в ее голосе уже слышались игривые нотки. Саму ее не было видно, но она явно заметила человека. Луна спряталась за облаками, темнота опустилась на озеро. Звезды исчезли, оставив лыжника одного, и он испугался, что заблудится. Жестокость природы и мира ужаснула его, страх сковал тело и мысли. Но надо было двигаться дальше. Жизнь ему дорога, а так можно и умереть, замерзнуть в одиночестве. Помощи ждать было неоткуда. Лисенок придет полакомиться его хладными останками. Потом из леса прибегут другие хищники, спустятся с неба птицы, выклюют заледеневшие глаза. Ворон полетит к гнезду, зажав в клюве его палец…