Очаровательные глазки. Обрученная со смертью

Акулина отошла к столу и уселась за него так, чтобы наблюдать за наглой соседкой. Она сидела молча и мрачно смотрела на костлявую девицу. Рот Зинаиды не закрывался, она хвасталась новым состоятельным ухажером, который часто приходит смотреть на ее выступления.

— Он всегда сидит впереди возле самой сцены.

— В грязном кабаке, — выплюнула Акулина, усмехнувшись. — Тоже мне, королева помойки!

Обидные слова задели худощавую певичку и она, злостно сверкнув глазами, развалилась на кровати, словно была хозяйкой в квартире.

Спустя четверть часа вернулся Василий. Он заметил соседку и недовольно посмотрел на свою сожительницу, та лишь, пожав плечами, язвительно заметила:

— Только ты можешь справиться с этой облезлой канарейкой! Вроде она ничего не украла!

Дверей в смежных комнатах не было — лишь бардовые занавески, подвязанные тесьмой, чтобы держать проем открытым. Акулина развязала веревки и задернула ткань, не желая больше видеть Зинаиду.

— Она — сущая ведьма! Как ты с ней живешь, Васенька? — выразительно произнесла соседка, на самом деле адресуя фразу в другую комнату. — Ну, иди сюда, посиди со мной, как в старые добрые времена.

— Зачем пришла?

— По делу, дружочек, по важному и любопытному делу!

Зинаида перешла на шепот, что именно она говорила, Акулина не могла разобрать и перестала прислушиваться. Вторая комната служила и столовой, и гостиной. В ней был стол, несколько стульев, кушетка для отдыха, на которой Василий иногда курил трубку, и пара зеркал, визуально расширяющих помещение. Акулина не любила эту квартиру, потому как чувствовала себя в ней как в клетке. Она улеглась на кушетку и начала вспоминать места, в которых когда-то жила продолжительное время. Самые приятные воспоминания были связаны с детством — с тем временем, когда у нее были оба родителя. Семья жила в деревне в добротном бревенчатом доме, богатыми они не были, но и не голодали. Мать Акулины не перенесла вторых родов, как сказали, дите умерло еще в животе, а потом и она сама отдала Богу душу. Эта была трагедия, изменившая их существование навсегда. После смерти любимой женщины отец словно погас, начал пить и почти не разговаривал. Обучаться ухаживать за домом и молчаливым взрослым мужчиной Акулине пришлось уже с четырех лет. В деревне о девочке говорили: растет, как сорняк. Некоторые сочувствующие соседи помогали: приносили сладости, выпечку, свежих яиц и молока. Вдовцу приводили молодых невест, надеясь, чтобы у мужика снова проснется интерес к жизни, а у его подрастающей дочки появилась мачеха, но это было бесполезно, он частенько повторял: «Моя душа была схоронена вместе с женой на кладбище!».

Иногда он рыдал по ночам, словно ребенок, лишенный родительской заботы. Если дочка ластилась, прогонял ее прочь, как чужую собаку. Акулина видела во всем этом жестокую несправедливость, потому что в семьях ее подруг были не только родители, но и многочисленные братья с сестрами. До встречи с Василием юная особа чувствовала себя несчастной и одинокой, а ее грезы о прекрасном барине, который однажды разыщет ее в деревне и заберет с собой в большой город, поднимались местными жителями на смех. «Девка с придурью» — прозвали ее в народе. Она старалась не обращать внимания на слухи, страдала, мечтала и терпеливо ждала приятных перемен. «Ведь не может добрый человек всю жизнь жить во мраке!» — размышляла она. Когда Акулине исполнилось пятнадцать, к ней начали присматриваться местные женихи. Молодым людям она нравилась, а вот родители сватать девку с плохой наследственностью не спешили.

— Ведь мать-то ее скончалась при родах второго ребятенка! Посмотри на Акулинку — малахольная, одни глаза! Баба должна быть крепкой и рожать каждый год, пока есть силы. Кто будет в поле работать, да в избе помогать? — предостерегала круглолицая соседка Марфа своего старшего сына, вздумавшего жениться. — Любовь — оно хорошо, но из нее хлеб не испечешь!

— Так и останешься одна, схоронишь отца и будешь сидеть дома, пока не иссохнешь! — предупреждала ее подружка Настя. — Ты на красавцев не засматривайся, а ищи себе ровню — Матвея-косого или глухого Яшку.

— Ты о себе заботься, выходи за своего косолапого медведя! Не по сердцу ты ему! — бурчала в ответ Акулина.

— А кто ж тогда ему по сердцу? Уж не ты ли? Знаешь, что он про тебя говорил?