Очаровательный притворщик

Охваченный яростной, опустошительной и самозабвенной страстью, он наклонился и начал страстно целовать ее шею. Наградой было едва слышно вырвавшееся у Блисс его имя, а сама она крепче вцепилась в мужчину и запрокинула голову, безмолвно признавая за ним это право и призывая новые ласки.

Ее спина выгнулась, грудь приподнялась, побуждая Шейна желать ее еще острее. И он жаждал, он алкал ее! Ему пришлось призвать на помощь все свое самообладание, собрать в кулак всю волю, чтобы не сорвать с женщины зеленый шелк блузки. Вместо этого он прямо сквозь ткань провел ладонями по мягкой, податливой груди, удовлетворенно отмечая, как напряглись ее соски и твердостью сделались похожи на пару крупных алмазов.

– Шейн…

– Все хорошо, моя сладость. – Он вытянул из-под пояска края блузки. – Не бойся, я не причиню тебе ничего плохого.

Темное, яростное желание, не похожее ни на что изведанное ею прежде, прокатилось по всему телу Блисс, одновременно неся с собой нечто похожее на страх. Необыкновенное, волнующее чувство, жуткое и в то же время восхитительное. Никогда прежде не испытывала она такого, не догадывалась, что женщина может испытать столько всего сразу. И продолжать хотеть – все большего и большего.

– Шейн… – Слова не проговаривались, застревали в горле. Она судорожно сглотнула и попыталась еще раз: – Пожалуйста… Прошу вас… Это… Не думаю, что…

– Все хорошо, – успокаивающе бормотал он, языком лаская ей ухо и вместе с горячей влагой внося немыслимый, опустошительный хаос во все ощущения и мысли. (Блисс никогда не подозревала, что эта невинная часть тела имеет прямую связь с пылающей, мучительно ноющей точкой там, внутри…) – Не надо думать, милая. Просто отдайся на волю чувства. – Он еще крепче прижал ее к себе, давая женщине в полной мере почувствовать всю силу своего возбуждения.

Блисс услышала мучительный стон, голова шла кругом, и, захваченная вихрем первобытных инстинктов, она не сразу поняла, что этот хриплый, прерывистый звук исторгнут из ее собственной груди. Все тело как-то странно гудело и растекалось, и, точно ватные, подкашивались ноги.

– Шейн! – снова судорожно выдохнула она, почувствовав, как он сдавил пальцами и потянул ее сосок, вызывая сладчайшую боль. – Пожалуйста… не надо… я не хочу.

Он слышал, как громко кровь стучит у него в ушах. Ощущал, что тело вот-вот взорвется, а знаменитое стальное самообладание, предмет гордости Шейна, еще немного – и оставит его, испарится без следа, растопленное жаром обоих тел, повелительно и настойчиво требующих принадлежащего им по праву. И все же, услышав ее слабую мольбу, он нашел в себе силы остановиться, затормозить в последний момент, отшатнуться от края пропасти.

Он оторвался от нее и, глубоко втянув воздух, чтобы прийти в себя, тяжело и пристально поглядел сверху в ее смятенное прелестное лицо.

– Ты уверена?

– Да. – Щеки Блисс вспыхнули еще сильнее при мысли о том, до какого вопиющего безумия она только что едва не дошла. – Я не ожидала, что все может произойти вот так стремительно.

– Поверь, дорогая, если ты только дашь мне шанс, то не будешь разочарована, я сумею все сделать как надо.

И вновь прозвучали в его голосе обволакивающие, тягучие интонации, наводящие на мысль о горячей густой смоле. Эти волны накатывались на шаткие конструкции оборонительных сооружений, наспех возведенных ее помутившимся здравым смыслом и ненадежным самообладанием, угрожая снести их, как разлившаяся река – дамбу.

Блисс нервно провела рукой по волосам.

– Я не могу… мне не следует сближаться с вами, – упрямо проговорила она.

Он поймал эту дрожащую руку и поднес к губам.

– Не можешь? – переспросил он, по очереди целуя ей каждый палец. – Или не следует?

Почувствовав, что снова начинает погружаться в теплые, обволакивающие волны искушения, Блисс резко отдернула руку.

– Какая разница? Все равно ответ один: нет!

Он посмотрел на нее долгим, внимательным взглядом.

– Ваше слово – закон, – проговорил он наконец – именно в тот момент, когда она готова была сдаться. – Я воспитан на принципе: если дама говорит «нет» – неважно, по какой причине, – джентльмен должен удалиться.

Странно, но почему-то она испытала разочарование, когда он вот так легко, так быстро отступил.

– Помнится, я обещал угостить вас обедом. – Сейчас это прозвучало так нелепо, будто на другом языке.

– Неужели вам все еще хочется есть? – изумилась она.

– Смертельно. Уверен, что и вам тоже.

– Ну да, конечно… только… – Внезапно почувствовав неловкость, она отвернулась к фонтану и принялась с преувеличенным вниманием рассматривать золотящиеся на солнце струи.

– Может, вы подумали, что я теперь надуюсь и оставлю вас без обеда? Так имейте в виду: это не мой стиль.

Глухая голодная страсть в его голосе вновь уступила место непринужденной иронии, которая так импонировала ей с самого начала их знакомства. Приободренная и сконфуженная, Блисс подняла на него глаза и обнаружила на лице Шейна приветливое, но, увы, совершенно непроницаемое выражение.

– Я как-то… не совсем вас понимаю…