Очаруй меня

Она бы добавила «хоть и жестоким», поскольку его понятие о дружбе было весьма странным, но сегодня день ее свадьбы, так что не стоит быть настолько откровенной.

– Ты еще найдешь людей, достойных быть твоими друзьями. Знаешь, мы могли бы стать друзьями, как они, – заметила она, кивнув в сторону Доминика и его сестры. – Мне жаль, что мы никогда не дружили.

Возможно, ей стоило промолчать. Она поняла это, когда увидела, как он съежился.

– Ревность – чудовищная вещь, когда ты слишком молод, чтобы понять, что с тобой происходит, – неожиданно сказал Роберт.

Брук увидела, как к Доминику и Элле подошла ее мать. Все были так счастливы сегодня, если не считать Роберта и, возможно, Томаса. И хотя теперь она помирилась с матерью и обрела семью, которую всегда хотела, семью Вулфов, все же слова Роберта напомнили ей о том, что слишком долго у нее не было ни семьи, ни родительской любви. Из-за его детской ревности, эгоизма, высокомерия… но она вынудила себя на этом остановиться.

Брук знала, что он готов извиниться за все это, но не была готова к раскаянию брата. Поэтому она кивнула и отошла прежде, чем он скажет слова, которые заставят ее заплакать или зарычать, или… она не знала, что произойдет. Может, когда-нибудь она позволит себе его понять…

Эпилог

Брук рассмеялась, когда они вместе упали на кровать. Собаки дружно вскинули головы, посмотреть, что происходит, прежде чем снова лечь на свое любимое место перед камином. Целуются и сплетаются в объятиях – ничего нового для двух волков-собак, которые уже привыкли быть свидетелями ласк влюбленных. Правда, однажды Вулф заскулил, возможно, посчитав, что Брук делает хозяину больно, тем более что Доминик стонал. Но Сторм укусила его, наказывая за шум, и Вулф больше никогда не делал ничего подобного.

Во всем доме было тихо, если не считать хихиканья Аннабел, играющей с матерью в своей комнате. Поскольку девочку отчасти назвали в честь бабушки, Доминик стал звать племянницу Беллой и прозвище прижилось. Каждый раз, когда Брук смотрела на нее или брала на руки, она едва не плакала от умиления. Белла была такой жизнерадостной и все так ее любили! Именно так должен расти любой ребенок!

Элоиза и Анна вернулись вместе с ними домой, в Россдейл, через два месяца после свадьбы. С тех пор Харриет навещала их уже трижды. Брук не хотела свадебного путешествия, но поехала вместе с Домиником к родителям Бентона, которых он намеревался посетить. Она, как предусмотрительная жена, даже заранее приготовила мазь на случай, если муж снова собьет костяшки пальцев, что и случилось.

Только Элла выглядела немного грустной при упоминании имени Бентона. Лишенный наследства, опозоренный и, очевидно, оставшийся без друзей, он покинул страну, и никто не знал, куда он поехал. Все решили, что это к лучшему. Этот человек не заслуживал чудесного ребенка, от которого отвернулся.

Но сейчас у Брук были новости для Доминика. Она сама узнала обо всем только сегодня. Но его хищные глаза были полны такой страсти, что у нее все вылетело из головы. Ласки этого мужчины неизменно поднимали ее на вершину блаженства. А спать, свернувшись клубочком рядом с ним, было так уютно! Она любила его так сильно, что иногда плакала от счастья.

Вот и сейчас Брук обхватила его за шею и притянула к себе. Оба уже были голыми – они спали так каждую ночь. Брук надеялась, что так будет и дальше, когда похолодает, хотя даже представить не могла, что может замерзнуть, если прижмется к нему.

Доминик не торопился, что случалось не всегда. Иногда страсть одолевала обоих. Но когда он не спешил, он обращался с Брук, как с произведением искусства, прикасался к ней настолько нежно, что это доводило ее до безумия. Может, потому он и вел себя так, чтобы услышать ее стоны, крики и требования. Последнее время она стала слишком требовательна, желая чувствовать его в себе как можно глубже. И она не упускала возможности ему отомстить и свести его с ума с помощью своих рук и губ. Оба с нетерпением этого ждали. И никогда не испытывали разочарования.

Уже вскоре довольная, Брук пыталась отдышаться. Немного придя в себя, она свернулась рядом с Домиником калачиком и прошептала:

– Кстати, у нас будет ребенок.

– Конечно, будет, – согласился он и прижал ее к себе. – Много детей, если захочешь. Разве я не обещал тебе это?

– Нет. Я имела в виду, у нас уже есть ребенок. В ту ночь, в лагере разбойников…

– Вам, девственницам, обычно не везет… правда, в данном случае повезло, и еще как! – рассмеялся он.

– Согласна, хотя не слишком радуюсь перспективе на протяжении нескольких месяцев чувствовать по утрам дурноту.

– Уверен, что твоя ведьма-горничная уже припасла зелье на этот случай.

– Она только дразнит меня и ничего не обещает, но я надеюсь, что она сжалится надо мной.

– Почему ты не сказала мне раньше? – опомнился Доминик.

Брук рассмеялась, вспомнив, как сегодня Алфрида приперла ее к стене этим же вопросом. Она хотела знать, почему Брук упорно молчит, хотя сама Фрида знала об этом уже месяц назад.

Брук так удивилась, что едва выговорила:

– Почему же ты не сказала мне раньше?