Очень босоногая история: Маньяк на свободе!

Ирма медленно, как сапер, протянула руку, чтобы открыть дверь, но едва ее пальцы коснулись трухлявых досок, как из–под кустов, крыльца, сарая и подворотни безумной пернатой массой хлынули небольшие ворчащие и кудахтающие существа — это были куры старухи–стражницы. Казалось, что разъяренным птицам не будет конца, толпой они накинулись на ребят, пса и богатыря, и те, в свою очередь, едва успели выхватить оружие и отбить атаку. Глаза кур светились желтыми огоньками, а черные точки зрачков, похожие на косточки ядовитых ягод, с ненавистью взирали на тех, кто посмел нарушить неприкосновенность границ их тайной обители. В воздухе мелькнуло лезвие катаны, срубая остроклювые птичьи головы; раздались несколько выстрелов, и тушки птиц повалились на землю, прошитые насквозь пулями; словно из порванной подушки разлетелась туча перьев после удара стальной Лериной ноги…

— Смотрите! — Ногофоб махнул на валяющиеся в стороне обезглавленные куриные тела. — Они поднимаются!

Медленно, но уверенно безголовый куриный труп встал на ноги и, вслепую размахивая крыльями, ринулся в бой, за ним поднялись и остальные — сбитые железным шаром, растоптанные стальными ногами, задушенные клыками Бакса, пробитые навылет пулями и даже разрубленные пополам лезвиями мечей.

Воины продолжили сражение с новой силой: Бакс, рыча, кинулся в самую гущу птиц, Ногофоб как кнутом щелкал своим страшным Полотенцем для Ног, Юлька со свистом раскручивала шар на цепи. Никто и не думал, что обычные куры смогут доставить столько хлопот, только теперь все начали осознавать серьезность ситуации и сложность своего задания. Адские куры продолжали вылезать из сарая, где–то в недрах которого истошно кукарекал невидимый глазу петух, словно раздавая указания своим пернатым солдатам.

Пропустив новую волну птиц, вылезших из сарая, Бакс с громким лаем кинулся в темный курятник.

— Бакс! Стой! — испугавшись за пса, крикнула Аня, отбиваясь толстой папкой с опросником от наседающих несушек. — Там же их логово!

Из сарая донеслась шумная возня, грозное рычание собаки, злое кудахтанье и оглушительное хлопанье крыльев. Через несколько секунд стало тихо. Вся куриная армия замерла, словно по команде. Птицы, что остались с головами, выжидающе уставились своими пустыми кислотно–желтого цвета глазами на людей.

— Почему они остановились? — Настя и Юля вопросительно посмотрели на Калистрата.

— Бакс! Ко мне, Бакс! — тревожно позвала взволнованная Аня.

В сарае снова кто–то завозился, а потом из него вышел Бакс, держащий в зубах тощего голенастого петуха. Пес вынес бездыханную птичью тушу на середину двора и бросил к ногам Калистрата.

— Бакс! Молодец! — ребята наперебой принялись гладить пса и трепать по голове. Ирма изумленно рассматривала петуха. Ведь головы у него не было, а там, где заканчивалось горло, к шее изолентой был прикручен динамик, из которого, мешаясь с хриплым шипением, раздались слабые всхлипы и повизгивания.

Лишившись своего главнокомандующего и связи со штабом, грозные куры в момент лишились боевого духа и гуськом побрели в сарай.

На крыльцо дома неожиданно выскочила приземистая, плотная старушенция. Волосы ее стояли дыбом, как бывает при ударе электрическим током, а глаза метали молнии.

— Никуда я вас не пущу! Что вы сделали с моими цыплятками, мерзавцы!

— Ведьма! — шарахнулся Ногофоб, стоявший ближе всех к дому.

— Кого–то она мне напоминает… — прошептала Аня, прижимая к груди папку с анкетами.

— Это Стражница, — промолвил Калистрат, сжимая в руке свой меч. — Воины, назад!

— Убери свою игрушку, Калистратушка! — закричала бабка, выступая вперед. — Даже ты бессилен против моего колдовства! Меня так просто не возьмешь! Замри!

И впрямь, могучий богатырь почувствовал, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой, ни произнести хотя бы слово. А ужасная Стражница все ближе и ближе подходила к попятившимся Воинам, которые отступали, словно теснимые невидимым полем, исходившим от старухи. Что–то незримое как будто давило их волю к сопротивлению. Наконец отступать стало некуда, за их спинами был забор.

— Ах вы негодяи, паршивцы! Мои бедные курочки! — причитала старуха, почти вплотную приблизившись к Ане, которая стояла перед ней ни жива, ни мертва и только по–прежнему крепко прижимала к груди объемистую папку.

— И чего ты тут уцепилась, — крикнула Стражница, наотмашь ударив девушку по руке. Папка упала, печатные листы опавшими листьями закружились у ее ног.

— Что тут у нас? — проворчала бабка и наклонилась. Неожиданно ее лицо просияло, она резво схватила лист и начала читать. Затем схватила другой, третий.

— Какая анкета! Тридцать листов! Двести пятьдесят вопросов! — лицо Стражницы просто светилось от счастья. — Вот уж молодчина, кто сочинял… Такая большая анкета, вот так и должны студенты писать!

Сцапав опросные листы, Стражница, в миру преподаватель кафедры социологии, плюхнулась на лавочку, стоящую во дворе дома, и стала перелистывать странички анкеты, выдаваемой Борисом за опросник Бишопа, бормоча:

— Какое счастье–то, вот какая хорошая анкета!