Очень босоногая история: Маньяк на свободе!

Бишоп расплатился с таксистом и осмотрелся. Он знал, что Москва — город контрастов, но не предполагал, что ему придется ехать в Питер из такой дыры. На пристанционной площади валялись коробки, обертки и другие следы деятельности торгашей. А с противоположной стороны магистрали на него пялился глазницами пустых окон серый монстр недостроенной ховринской больницы.

Как исследователь сексуальных девиаций, Бишоп знал это здание, облюбованное сатанистами и некоторыми маньяками. Но он никак не ожидал, что ховринский монстр поизведет на него такое сильное впечатление. Здание как будто засасывало свет, волнами испуская чудовищную черную ауру.

Француз смотрел как зачарованный, когда перед ним, тормозя, промчался скоростной поезд. Дверь вагона открылась, и на перрон вышел знакомый Бишопу мрачный молодой мужчина. В голове француза как будто пронеслась вереница кадров: Роман–больница–Роман–больница-Роман… Но через мгновение видение растворилось.

— Добро пожаловать на борт ЭД‑360. Новейший российский скоростной поезд производства Демиховского вагоностроительного завода[53].

Венсан и Роман прошли в совершенно пустой вагон и устроились друг напротив друга.

— Конструкцию вращающихся сидений мы позаимствовали у японцев. Благодаря этому все пассажиры имеют возможность ехать лицом по направлению движения, либо, при желании, лицом друг к другу, — похвастался Роман. На столике перед инженером стоял ноутбук, к которому тянулись провода. Сверив что–то на экране, Роман скомандовал в рацию:

— Отправляемся! Следуем до станции Санкт — Петербург Московский со скоростью 300 км/ч.

Новгородская область, недалеко от Окуловки.

Все было готово. Две мины заложены, оставалось только подорвать их в нужное время. Сыромятников посмотрел на часы. Еще 48 минут. Можно пока расслабиться. Он откинулся в кресле и уставился в лес.

Сейчас он завалит этого гребаного Бишопа. Если этот козел вдруг выживет, он найдет его раньше, чем приедут спасатели и прибьет ломом. Потом никто не будет разбираться, что да как.

От размышлений маньяка отвлек шум со стороны железной дороги. Стремительно, так что мент не успел даже отреагировать, по рельсам пронесся скоростной поезд. Когда Сыромятников пришел в себя, о поезде громадной скорости напоминало лишь сильное покачивание проводов контактной сети.

Маньяк напрягся, почуяв неладное. Этого поезда в расписании не стояло. Ну да ладно. Какие–то испытания, все равно Бишоп на «Тройке» едет.

Все оставшееся время Сыромятников внимательно следил за дорогой, прислушиваясь к каждому шороху. Но его волнения оказались напрасными — точно в рассчитанное им время послышался звук приближающегося экспресса. Не успел локомотив поравняться с миной, как маньяк нажал адскую кнопку.

Раздался жуткий грохот. С брызгами искр оборвалась контактная сеть, вагоны опрокидывались на бок и летели вниз, сшибая на пути столбы и деревья… А виновник этой страшной трагедии тем временем уже удалялся на своей «копейке» от места преступления, вполне довольный результатами содеянного.

Глава 18. Дьяволиада

Где–то под Ярославлем.

Борис открыл глаза и, сев на боковой полке плацкартного вагона, выглянул в окно. Мимо проносились березовые рощи и поля. «Вроде Питер уже скоро, а такая глухомань», — подумал он, слезая вниз. Он начал одеваться, приводить себя в порядок, международная конференция все–таки.

Пути стали ветвиться, за окнами замелькали бесконечные товарные составы. Поезд начал сбавлять ход. Под окнами побежала полоска платформы, и, наконец, выплыло и остановилось здание вокзала. Ярославль.

Борис плохо знал географию, но даже он понимал, что Ярославль — это не пригород Питера. Через мгновенье он ворвался в купе проводника.

— Что за ерунда? Куда мы приехали?

— Мы едем в Питер обходным путем. Ночью авария была, «Русская Тройка» сошла с рельс, движение по Октябрьской дороге блокировано.

Психолог грязно заругался на ни в чем не виноватого проводника.

— Как вам не стыдно. Идите на вокзал прогуляйтесь, остыньте, час стоим, — сказал парень. Разгневанный Борис вылетел на перрон.

— Да я продам душу дьяволу, чтобы успеть, — крикнул Борис в пустоту уходящих в даль рельсов. Он должен был быть в Питере, а не торчать в Ярославле на вокзале.

— Да не вопрос! — словно в ответ на его рискованные слова, темная фигура, высокая и сутуловатая, отделилась от стены. — Давай душу, чего притих? Сам же просил?

Борис вытаращил глаза на незнакомца. Человек, а скорее даже не человек, угрюмо буравил его бездонными черными глазами, выворачивая наизнанку мозги психолога.

— Последний раз спрашиваю! По рукам? — сухая длинная рука с многосуставчатыми когтистыми пальцами потянулась к Борису.

— Согласен! — обреченный и отчаявшийся, великий босоногий герой гордо выпрямился и пожал адскую ладонь. — А вот и согласен, черт побери!