Очень далёкий Тартесс

— Не торопись, фокеец. Не хочешь ли отведать моего вина?

Отказаться — обидеть. Горгий принял чашу, с отвращением поднес ко рту. Вино оказалось на удивление: так и прошибло Горгия медовым духом, даже в ноздрях защекотало.

В бесцветных глазах Эзула мелькнула усмешка.

— Полагаю, — проскрипел он, — почтенный Амбон потчевал тебя вином получше?

Вино твое превосходно, — сказал Горгий. — Но я тороплюсь…

— Торопливая стрела летит мимо цели. Сядь, фокеец. После разговора с Амбоном тебе некуда торопиться.

— Откуда ты знаешь, о чем я говорил с Амбоном?

— Я знаю почтенного Амбона. Он не сделает ни шагу за пределы Неизменяемого Установления.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— И не старайся, чужеземец. Амбон скоро получит титул блистательного. — Эзул захихикал. — Хорошо, что живет в Тартессе старый Эзул. Кроме него, никто не поможет тебе разжиться оружием.

Непростой человек, подумал Горгий, устраиваясь на скамье поудобнее.

— Если ты и вправду берешься мне помочь, — осторожно начал он, — то в внакладе не будешь. Мне нужно готовое оружие из черной бронзы: мечи, наконечники…

— Да будет тебе известно, фокеец, что царский указ запрещает вывозить черную бронзу из Тартесса. Кто нарушит указ, тот и почесаться не успеет, как угодит на рудник голубого серебра.

Горгий знал от бывалых мореходов, что существует в Тартессе великая тайна голубого серебра. Но если оружие из черной бронзы изредка попадало в руки иноземцев, то голубого серебра никто никогда не видел, только смутные слухи о нем ходили.

Спросил с притворным простодушием:

— Голубое серебро? А что это такое?

— Не лезь, фокеец, в дела правителей великого Тартесса. Тебе нужно оружие из черной бронзы? Старый Эзул поможет тебе.

— Хорошо, — сказал Горгий. — Приди ко мне на корабль, посмотри товары…

— Опять торопишься. Когда настанет время, я пришлю человека. Ко мне больше не ходи.

Серой ящерицей выскользнул Эзул из каморки. Горгий последовал за ним. Выходя, услышал скрипучий голос из сарая:

— Эй, шевелитесь! Не будет вам сегодня корму за такую работу!

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Глава 4 ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Горгий ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ встревожен ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

— Вы задумались, читатель?

— Да, видите ли, немножко странно, что Горгию, выходцу из Колхиды, чудится нечто знакомое в языке тартесситов.

Где Колхида и где Испания?

— А вот послушайте, что пишет древнеримский историк Аппиан: «Азиатских иберов одни рассматривают как колонию иберов европейских, другие — как отцов последних, третьи полагают, что у них нет ничего общего, кроме имени…» А в XI веке грузинский ученый Давид Мтацминдели писал про общность языка грузинских и пиренейских иберов.

— И что же, эта общность доказана?

— Нет, все еще гипотетична. Пиренейские иберы — скорее, выходцы из Африки, чем с Кавказа. Но в глуби веков нелегко проследить пути племен. Вероятно, общности у них все же больше, чем розни.

— Ну да, все мы, так сказать, восходим к ветхому Адаму…

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Царь Аргантоний плескался в бассейне. Вокруг стояло несколько приближенных — первые люди Тартесса. Им было даровано почетное право лицезреть царскую особу без одежд. Более того: иногда они удостаивались высочайшей чести — приглашались царем в бассейн для беседы о государственных делах.

Вот и сегодня.

— Павлидий! — позвал царь.

Верховный жрец встрепенулся, разжал тонкие губы.

— Иду, Ослепительный!

Как был, в многослойных одеждах и сандалиях, плюхнулся в бассейн, по горло в воде заспешил к царю. Аргантоний, потирая костлявые плечи, посмотрел на него из-под строгих седых бровей.

— Что нового в Тартессе?

Павлидий заученно ответил:

— В Стране Великого Неизменяемого Установления не может быть ничего нового. Народ благословляет твое имя, Ослепительный!

Придворные, что стояли по краям бассейна, выкрикнули громким нестройным хором:

— Вечно свети нам!

Аргантоний лег на спину, задвигал ногами. Верховный жрец медленно поплыл сзади, стараясь не брызгать. Одежды вздулись у него на спине желтым пузырем.

— Во дворце нечем стало дышать, — сказал Аргантоний. — Что там делают в городе? Почему столько дыма?

— В кварталах оружейников… и медников… дымят горны… — Павлидию трудно было говорить, он часто дышал.

Царь подплыл к ступеням бассейна, сел, выпростал из воды длинную седую бороду. Павлидий почтительно стоял перед ним по горло в воде.