Очень долгое путешествие, или Инь и Ян. Авалон (СИ)

Как при игре в жмурки, она расставила руки и, неуверенно покачиваясь и спотыкаясь о булыжники, пошла по площадке. Хмурые тучи над озером раздвинулись на миг, и низкое утреннее солнце заиграло в свинцовых водах, окрасило яркой зеленью кольцо елей, охраняющих остров, вылилось медью по берегам ручья.

— Красивое место, чтобы… Чтобы что-то закончилось, — сказала я.

Иорвет мрачно глянул на меня и направился к чародейке, которая, наконец, перестала блуждать и улеглась на голую землю, положив голову на камень. Расправила тёмные косы, чтобы они аккуратно спускались по плечам на грудь, сложила руки на животе. С шумом вздохнула. Губы её приоткрылись, будто она хотела сказать что-то. Но так и не сказала. Втянув воздух, задержала дыхание.

— Я не могу, но я должна, — наконец, выдохнула Филиппа. — Должна.

Я подошла, сняла с шеи медальон.

— Ты не должна, — сказал Иорвет, достал из-за отворота сапога стилет, задумчиво прокрутил в руке. — Ты можешь оставить всё, как есть.

— Я должна, но мне страшно. Однако страх — это не тот резон, который стоит брать во внимание при принятии решений, — тихо ответила Филиппа. — Мы с ней слишком разные, слишком долго были порознь, мы не уживёмся. Поэтому остаётся только один путь. Ведьмачка, начинай!

Чётко выговаривая слоги и задрав подбородок к небу, она заговорила на неизвестном языке. Я положила медальон в выемку в менгире, опустилась на колени в позу для медитаций. От медальона разгорался свет. Голос чародейки становился всё громче, а знак на моей ладони наливался силой. Иорвет тщательно выбрал место на груди Филиппы и приставил стилет.

— Зажигай! — крикнула она. — Semen aenye renascetur coelum et terram coniungat!

Я выпустила Игни в менгир. Огонь сорвался с ладони, впитался в свечение, исходящее от медальона. Горящее облако, как воздушный шар, воспарило над площадкой и зависло над лежащей чародейкой.

— Ты уверена? — голос Иорвета звучал жёстко. — Назад пути нет!

— Сделай же это! — Филиппа вцепилась в рукоятку стилета. — Aen’drean me!

С резким выдохом Иорвет нажал. Облако огня, пыхнув, сконцентрировалось в искрящую шаровую молнию, со взрывом бахнуло и втянулось в рукоять торчащего из груди Филиппы стилета. В глаза сыпануло песком, с хрустом раскатились по площадке камни, и всё стихло.

Вернулось безмолвие покинутого острова, и ветер нёс шелест и далёкий плеск. Я бросилась к Иорвету, которого отбросило на камни, помогла подняться на ноги. Чародейка была мертва и так и сжимала ладонями рукоять.

— Когда-то она чуть было не обманула нас с Геральтом. Сказала, что проклятие с Саскии можно снять, только ударив дракона зачарованным кинжалом в сердце, — Иорвет аккуратно высвободил из тела стилет и, оглядевшись и не найдя ничего более подходящего, вытер лезвие о юбку Филиппы. — А теперь то же самое мне пришлось сделать с ней.

— Саския узнала тайну Филиппы, пока их сознания были связаны. Она говорила об этом Геральту, — задумалась я, забирая из камня медальон. — Жаль, что она не открыла ему этой тайны, не рассказала про Филь. Возможно кто-то успел бы помочь раньше нас… открыть дверь, и ей не пришлось бы умирать.

— Я не уверен, что Эйльхарт вообще можно было помочь, — усмехнулся Иорвет. — Как не вполне уверен и в том, что она умерла. Давай доделаем обещанное.

Со всей площадки вокруг потухшего менгира мы собирали камни и заваливали тело Филиппы. Хмурилось, наверное собирался дождь, и ни один луч солнца больше не мог пробиться сквозь сгустившиеся, низко плывущие над озером тучи.

Когда Иорвет положил на могилу последний камень, в глазах потемнело, и я поняла, что больше не могу, и что сумка с зачарованной Филиппой кровью осталась у хижины внизу. Привалившись к менгиру, я сползла на землю.

— Иорвет, иди сюда, — прошептала я.

Он уже был здесь, поддерживал под спину.

— Нет, Яна, нет… не может быть, — прижав к груди и подхватив под ноги, он пытался поднять меня. — Ты ещё не уходишь, держись.

Я гладила его по щеке, и его лицо было близко, как было, казалось, всегда, менялись лишь декорации за спиной: резные каменные стены дворцов, горящие свечи, бездонное небо пустыни и пульсирующие звёзды, золото крыш Алтинадира и молочный туман леса в Драконовых Горах. Он был всегда, но сил держаться больше не было.

— Помоги мне, как помог ей. Принеси эликсир… Мне пора, — его лицо расплывалось, уходило во мрак. — Aé minne taedh. Taedh éigean saev que aé minne taedh. Va faill.

На лбу, на веках я чувствовала его губы — прохладные, живые, он говорил что-то, но я уже не слышала.

***

В окне, набранном из кусочков стекла, было белым-бело. Кожи касался пушистый мех. Ничего не понимая, я перевела взгляд от окна на толстые брёвна стен. Под потолком висела гирлянда высушенных до черноты метёлок трав — дотронься и они рассыпятся в прах.

Это не было похоже на мой мир.