Очень древнее Зло

Теперь было отчетливо видно, что круглые глаза твари слабо светились, как и чешуя, от которой на досках оставался тонкий перламутровый след. Заскрипел и опасно накренился корабль.

— Тише ты, — сказал Ричард и, решившись, хлопнул по морде ладонью. — Потопишь сейчас.

Змей свистнул и приподнялся.

А чешуя у него сухая. И горячая, как не бывает у рыб. Крупная. Каждая чешуйка — с ладонь Ричарда, и не гладкая вовсе, а шероховатая.

С узором.

И дыхание тоже горячее.

И сам он… нет, Ричард далек от того, чтобы понять мысли змея, если они вообще имелись. Но вот сейчас он четко понимал, что зверь не опасен.

Что он и вправду молод.

Любопытен.

Что здесь, в закрытой бухте, ничего-то не происходит, а потому большую часть времени змеи спят, там, внизу, зарывшись в теплый мягкий ил. Иногда их сон тревожат, что люди, что твари.

Но змеи давно научились справляться и с тем, и с другим.

Стражи.

Вот, пожалуй, именно, что стражи. Созданные для этого в незапамятные времена, змеи и ныне помнили о том, что должны делать.

Охранять.

Не пускать.

Никого. Никого из тех, кто не знает, как обозначить себя. А Ричард, выходит, знает… или просто повезло.

— Послушай, — почему-то не отпускало такое же ясное ощущение, что змей превосходно понимает человеческую речь. Или не совсем речь? Тьма тоже умеет говорить. И если так, то это шанс, которым стоит воспользоваться. — Во-первых, нам надо туда.

Ричард указал на берег, который был близок и недоступен, потому что змеи змеями, а вода водой. Вплавь он все-таки не рискнет.

Змей свистнул, и на свист его отозвались. Из моря поднялись еще две головы. Старший… старший смотрел на Ричарда. А Ричард теперь смотрел на него.

Тепло.

Давно.

Он пытается рассказать, этот змей. И Мудрослава точно поняла бы все, таков её дар, а потому жаль, что Мудрославы здесь нет. Сам Ричард тоже пытается… слушать?

Город.

Корабли. Картинки ясные. И сменяют друг друга. Город другой. Змеи тоже видят разницу. И тот, что поднялся из вод, тогда был очень-очень молод. Его только выпустили в бухту, чтобы он здесь набрался сил, перед тем, как отправится в открытое море.

Он помнил.

И город. И море, которое имело совсем другой вкус, чем там, где змей рос. И корабли.

И погонщика, что приходил, садился на старую лестницу. Он приносил бараньи туши, потроха и тьму. Тьма была иной, не такой, как у Ричарда, но змею нравилась. Погонщик иногда разговаривал. Он знал, что Змей должен понимать речь.

Речь понимал.

Людей нет.

Но потом однажды что-то случилось.

Тьма.

Она пришла из города, она спустилась по каменным лестницам в море, и отравило их. И само море поднялось. Была буря. Такая сильная, что море вышло из берегов и взобралось по старой каменной лестнице, чтобы затопить улицы. А вниз спустилась тьма. Она была злой, как и создания, что её несли.

Картинки менялись быстро.

Странными они были. Очень. Змеи все же видят иначе, нежели люди.

— Хороший, — сказал Ричард, постаравшись говорить мягко. Змей… он тоже понимал.

Город. Море. Корабли.

Чудовища.

Огонь, который разливался по бушующим волнам. И это было противоестественно, а потому страшно. Змей спрятался. Он давно нашел пещеру, там, под городом, в которую и забился.

И сидел.

Долго.

Даже голод не заставил его выйти. Сперва. Потом уже, когда тьма пропитала и воды, а голод сделался невыносим, змей все же покинул убежище.

Города не стало.

Но память… память была.

И теперь Змей был рад, что дождался. Чего? Кого? Человека, который умеет ловить тьму. Раньше её было много. А теперь море почти очистилось.

Плохо.

Для змея.

Тьма нужна.

— Я понимаю, — Ричард протянул руку, и её осторожно коснулись. Эта голова была огромна. Пусть бы корабль и не поместился в пасти змея, но… удара могучего тела хватило бы, чтобы расколоть его.

Теплый.

И гладкий.

— Они голодали, — сказал Ричард для других. — Они так привыкли к тьме, что в море им плохо. Вот и держатся поближе к городу… но сейчас… ты поможешь? Добраться до берега? И корабль…

Наверное, не самая здравая идея, но других нет.

Змей свистнул.

И приоткрыл рот. А Ричард создал еще один клубок. Тьма… тьма чувствует, что нужна. Странная она все-таки.

— Поможешь?

Змей покачнулся.

Да.

Он сделает.

Он все сделает, только бы снова не оставаться в одиночестве. Долгие сны. Долгие дни. Много долгих снов и долгих дней. Он так больше не хочет.

— Спасибо. И еще… где-то здесь должен быть еще корабль.

Ричард попытался представить ладью островитян, надеясь, что змей поймет хоть что-то.

— Если они еще живы, их тоже надо принести сюда. Мои люди. Мои, — он повторил это вслух и приложил ладонь к груди.

Змей медленно погрузился в воду. И остальные.

Несколько мгновений ничего не происходило. А потом корабль вдруг задрожал, и медленно плавно начал подниматься.

— Что за… — дэр Гроббе обеими руками вцепился в борта. — Держитесь, мать вашу! Сейчас прокатит!