Очень древнее зло

У тех троих тоже оружие было. Сейчас, когда видение поблекло, она могла разглядеть и детали. Короткий меч в руке третьего. Плеть, что выпала из пальцев того, который говорил об Императоре.

Силу…

Силу демоница просто выпила.

Летицию мутило.

И шла она медленно. Надо было быстрее, но сил не хватало. И она просто шла, глядя под ноги.

— Ничего, — Яра почему-то не бросила, а шла рядом, и еще под руку поддерживала, будто Летиция какая-то… не важно. Главное, что именно сейчас Летиции больше, чем когда-либо нужна была эта поддержка. — Сейчас придем. Отдохнем. А там и решим, чего дальше.

Стена.

И провал. В нем мерещится движение. Но кто бы ни прятался в развалинах старого дома, он не рискнул показаться. То ли людей было много, то ли солнце пока стояло высоко.

Двор.

И серая трава рассыпается пылью, но то тут, то там выглядывают тонкие зеленые стебельки.

— Бедные, — Ариция опустилась на колени. — Им тяжко…

Она провела ладонью по этой траве, и та вдруг налилась соком, зазеленела.

— Ты ж некромант! — не удержалась Летиция. А сестра вздохнула.

— Сама не знаю, как вышло…

— Вода, — Брунгильда повела носом. — Давайте к воде, пока не упали от солнца. А там и разберемся, кто чего видел и кто чего может.

Наверное, это было разумно.

Очень, очень разумно. И пить хотелось. Настолько, что когда показалось темное, черное почти озерцо, Летиция едва не закричала от счастья. А уж чего ей стоило не упасть на колени перед мутною этой водой — одни боги знают.

Не упала.

Устояла.

И даже сумела изобразить сомнения.

— Это… может быть небезопасно, — Мудрослава сполна их разделяла.

— Может, — согласилась Брунгильда, зачерпнув горстью воду. Её она нюхала и хмурилась. — Только без воды мы точно помрем. А тут, глядишь, может, и не потравимся. Ну, если повезет.

И все, переглянувшись, кивнули.

А Летиция подумала, что она… она совсем даже не против потравиться. Что из всех ею виденных смертей эта не самая худшая.

И коснувшись губами темной воды, застонала от радости.

— А с одеждой вашей надо что-то да делать, — задумчиво произнесла Яра, омывая лицо. — И с обувью.

Обмотки и вправду промокли. Тут, на берегу то ли пруда, то ли болота, что появилось на месте пруда, земля была черной, жидкой и влажной. И эта жижа мигом пропитала ткань.

— Может, в дом заглянуть? — предложила Брунгильда, которая пила осторожно, но жадно. Она зачерпывала горсть за горстью и видно было, что все никак не может напиться.

— Опасно…

— А что тут не опасно.

И стало тихо.

Летиция тоже пила. И пила. И… вода была горькой, но и сладкой тоже. Вкусной, несмотря на легкий запах пыли, что исходил от неё. И напиться вовсе казалось невозможным.

Но она напилась.

И лицо отерла от пыли, подумав, что теперь кожа точно прыщами покроется. Но с другой стороны, снова… какое это имеет значение?

А потом, обведя двор и всех-то в нем, Летиция поинтересовалась:

— А куда подевалась Теттенике?

ГЛАВА 9. О том, что лошади — очень умные создания

«Во времена стародавние, когда небо глядело на землю и не могло наглядеться, а земля так же от любовалась небом, жил на самом краю мира народ. Ныне-то уже и старики позабыли, как он назывался. Ведаю лишь, что люди те были малы, вот с половину обыкновенного человека, но крепки так, что и ребенок способен был коня поднять, а взрослые и вовсе огроменные каменья двигали. Но это оттого, что жил тот народ в скалах, в самом нутре их глубинном. Даром они обладали удивительным — видеть горы, вот как мы все-то вокруг видим. Что жилы золотые да серебряные, что каменья драгоценные, что пещеры, что воды. Все-то им открыто было. И славились оные люди, как великие мастера, равных которым под солнцем не было»

«Рассказ одного старика из селения Никишки, записанный студиозусом Витой Лютым во исполнение задания практического»

Теттенике закопалась с головой в солому, так и сидела, пытаясь решить, что же ей делать. Рядом вздыхал и топал огромный драссар, которому сомнения человека не были понятны.

И… и вообще, он лошадь!

Это глупо — советоваться с лошадью. Но что, если больше не с кем? Нет, людей-то в конюшне собралось много. Они приходили. Уходили. О чем-то говорили, к счастью, не замечая Теттенике.

А потом и вовсе все стихло.