Очень древнее зло

Дом выглядел… странно. Открытая терраса с колоннами и обвалившейся крышей. Темная черепица расползлась, и сквозь прорехи в ней проглядывало что-то белое, уродливое.

Стены светлые, но в пятнах, будто плесенью побиты.

Окна… пустые. Стекло в одном осыпалось, в другом — трещинами пошло, будто паутиной затянуто.

— Она любила отца. На самом деле любила. И когда он ответил на её любовь, она решила, что так будет всегда. А потом он отвернулся. И она поняла, что жить больше не за чем. У нее в покоях я чувствовала тоску. Глухую такую. И потом я долго думала. Когда еще могла… вот, думала, думала и не могла понять. Как же так? Она ведь молода и красива. И муж у нее не самый худший. И… и дети тоже были. А она взяла и умерла. Понимаешь?

— Нет, — совершенно искренне ответила Ариция.

— Ты тоже готова умереть.

— Я?

— Ты же сказала, что мы умрем.

— Скорее всего, — Ариция покачала головой. Все-таки то, что сделали с Летти, даром не прошло. Может, память и вернулась, но и романтическая труха никуда не исчезла. — Но это — объективная реальность. Посмотри!

Ариция указала на дом.

И двор.

— Вокруг древние развалины, в которых прячутся не менее древние твари. У нас ни оружия, ни еды, ни даже одежды нормальной. Скоро ночь и нас, скорее всего, сожрут. А если не сожрут, то мы умрем от голода. Или отравимся, пытаясь голод этот преодолеть. А коль чудом не отравимся, то до нас доберется тварь, что скрывается где-то там.

Она махнула рукой в сторону улиц.

Сестра вздохнула.

— Мне кажется, — сказала она задумчиво. — Тебе нужно поработать над позитивным восприятием мира.

Глава 15. В которой прошлое оживает, пусть и не без посторонней помощи

«Юности присущ романтизм и некоторая возвышенность чувств, людям старшим кажущаяся смешною. Они-то, пожившие и повидавшие жизнь, понимают, что в оной нет места подобной возвышенности, однако же юность не желает верить тому. Сие и есть основа величайшего конфликта, что пролегает меж прошлым и будущим»

«Размышления о высоком магистра Вациуса, записанные с его слов и дозволения»

В доме пахло пылью.

И нежилым помещением. Такое случается, когда о домах забывают, и все-таки Летиция остановилась. Ненадолго.

— Нам не обязательно соваться туда всем, — Ариция, выглядевшая еще более мрачной, чем минуту назад, поглядела на сестру. — Это и вправду может быть небезопасно.

— Разделяться тоже, — возразила Мудрослава.

— А если ловушка? И попадем все? Кто вытаскивать будет?

Брунгильда кивнула.

— Дракон? — предположила Яра. — Что?

— Ничего, — Мудрослава поглядела на всех. — Хорошо. Здесь мы хотя бы услышим, если что-то не так… кто пойдет?

— Я! И дракон, — рыжая повисла на мертвом творении Ариции. А Летиция ощутила острый укол… зависти? Пожалуй.

Странно это, завидовать младшей сестре.

Она ведь всегда была… такой невзрачненькой. Неудачненькой.

И матушка так говорила. Точнее не она, а её давняя подруга и статс-дама, но матушка не возражала, стало быть, и сама так считала. Да.

Некрасивая.

И одеваться не умела. Лицо пудрила, да, но как-то так, что от этого становилось лишь хуже. У нее не было ни вкуса, ни чувства стиля.

— Останусь, — Брунгильда опустилась на обломок колонны. — И ты. Двоих хватит.

— Но… — Мудрослава явно хотела возразить, однако передумала. И вправду, к чему споры? У Ариции ведь зверь имеется.

…имеется, имеется…

Некромантка.

Проклятый дар. Но благодаря ему Летиция ощущала себя особенной. И раньше, и теперь вот. А получается, что не такая уж она и особенная, что… что сестра может больше. Кому нужны потерянные души? Или вот знать, как человек умер? То ли дело поднять из земли некогда мертвую тварь и вдохнуть в нее жизнь?

Летиция так не сможет.

А что она умеет стихи составлять, кому это здесь надо?

…никому, никому…

Эхо.

— Только кричите, если что! — Мудрослава тоже опустилась на камень. — Боги, я так устала… домой хочу.

— Кто не хочет, — Брунгильда и глаза прикрыла. — Ночью караулить надо.

— Кого?

— Чего. Чтоб не сожрали. По очереди.

Смысла в том было немного. Допустим, увидит Летиция что-то этакое? И дальше? На помощь звать? Или тряпками в нежить кидаться? Но она промолчала, а никто не стал спрашивать. И… и вовсе впервые, пожалуй, на Летицию не обращали внимания. Нет, они не специально, они устали, как устала сама Летиция. Но ведь раньше… стоило ей показаться, и Летицию тотчас окружали.

Кавалеры.

И дамы.

Первые — желая рассказать о том, сколь она прекрасна. Вторые — завидуя, но тоже пытаясь погреться в лучах её славы. А была ли слава? И обратил бы кто на Летицию внимание, не родись она дочерью короля?

Смех.

Над ухом. Словно колокольчики. И тянет обернуться, но нельзя. Это… знакомое ощущение.