Очень древнее зло

Ему страшно. Одинаково страшно промолчать и сказать. Получается, что бы он ни сделал, он кого-то предаст. Но матушка обнимает его.

— Ты мой защитник… ты такой умный, такой сильный… если ты скажешь, он отошлет меня. Понимаешь? Он только говорит, что любит, а на деле лишь ищет повод. И я уеду. Далеко. А потом умру, потому что сердце мое разорвется от боли. В конце концов, это просто зеркало.

Откуда оно взялось?

Этот вопрос не оставляет Ричарда и утром. Он просыпается незадолго до рассвета и лежит, вперившись невидящим взглядом в небо. Небо серое. Сизое. И с проплешинами. Солнце где-то там, оно не видно, но тепло ощущается.

Он знает, кто он. И где находится. В Проклятом городе. Но вот память не отпускает.

Откуда?

Он вспомнил про то, маленькое, но… большое? Как оно появилось в Замке? Его привезли? Или… сделали? Как? И кто? Матушка? Она не была магом, в этом-то и проблема.

Но…

Голова опять болит.

Надо подниматься. В дневном свете город кажется мертвым. Впрочем, он и мертв, давно уже, только старые развалины не желают принимать этого. Вот и тянутся к серому небу гнилые стены.

Люди…

Люди у костров. Людям страшно, но они сильны и, пытаясь справиться со страхом, находят себе дело. Ричард поежился, но принял кружку с горячим варевом.

Надо поесть.

Это разумно. Поесть и решить, куда двигаться. Хотя выбор невелик, в отличие от самого города. Никто и никогда не заходил дальше внешнего кольца. А внутри? Разве что Лассар бывал.

— Скажи, — Ричард хлебнул густого сытного супа, который закусил пресною лепешкой. — То зеркало, оно было в Замке раньше? Большое?

Лассар задумался.

— Замок большой.

— Но не настолько, чтобы спрятать… подобное.

— Зеркал тоже хватало, но этого не помню. Прости.

Ричард прощает. Надо… надо с памятью разобраться.

Рога трубят сбор.

Люди…

Раненые. И те, кого оставят рядом, потому что нельзя раненых бросать, даже под присмотром огромных змеев. Те ушли под воду, но Ричард слышит их. Они недалеко. И они рады возвращению.

Людей?

Ричарда?

Не важно. Главное, десятка два остаются. А вот легионеров он всех забирает. В схватке с демоном людям не выстоять. Да и легионерам тоже, но они уже мертвы.

— Хороший день, — в руках Светозарного такая же мятая кружка как у Ричарда. Он щурится, словно солнечный свет слишком ярок. Хотя солнце еще не выбралось на небосвод. — Для подвига — самое оно. Не жарко.

— Это да, — Ричард рад отвлечься, хотя получается не слишком хорошо. Все же, откуда оно взялось? Оно большое. И тяжелое. Даже если отбросить то, что в нем скрывается, зеркало само по себе имеет изрядный вес. И стекло, и рама. Матушка не притащила бы его одна.

Кто тогда?

— По жаре в доспехе тяжко, — на голове Светозарного поблескивает старая корона. Выходит, он в ней спал. — А так… дойдем и не заметим.

— Сомневаюсь.

— И я, но… как-то не хочется о плохом думать.

А кому хочется?

Но и он ушел.

А вот люди собрались. Вместе и врозь. Островитяне держатся наособицу. Вироссцы ревниво поглядывают на ладхемцев, и степняки явно не слишком верят ни тем, ни другим. Легионеры выделяются густой чернотой и, словно в противопоставление, им ярко сияют доспехи Ордена Света.

Плохо.

Слишком их много. Слишком разных.

Дэр Гроббе почесывает шею попугая, который для разнообразия молчит. А вот Лассар машет рукой. И легко представить, как когда-то давно… очень и очень давно он командовал армией.

Тут же не армия, так…

— Ты сегодня особенно мрачен, — Командор, словно почуяв сомнения, появляется рядом, и внутри возникает острое желание сказать что-то…

— Сны, — Ричард давит гнев.

И тьму.

— Зеркало. Не могу выкинуть из головы, — он допивает варево, хотя уже не чувствует вкуса. — То, большое. Откуда оно взялось? Когда?

Лассар задумывается, но ненадолго.

— Я и вправду не знаю. Я ведь проспал пару сотен лет, да и до того в замке если и бывал, то уж точно не в той части, что для живых. Но ты прав, вопрос интересный. И не понятно.

— Что?

— Почему он не заметил. Твой отец должен был заметить. Даже одурманенный, ведь не сразу же он подпустил душницу. Его ведь готовили. Должны были. И если он дожил до своих лет, то готовили его хорошо. И не заметить такое…

— Снова?

— Снова. Допустим, то зеркальце, что ты поднес матери, его можно было как-то упустить из виду. Да и она всегда могла сказать, что купила его. В конце концов, твой отец не требовал ведь у торговцев отчета. Да и вряд ли следил за всеми её приобретениями.

Звучало вполне разумно.

— Раньше ты говорил другое. И Ксандр…

— Все врут, — меланхолично отозвался Лассар. — К тому же раньше ты готов был взвалить на себя всю вину мира. Хотя… опять же, одно дело, когда зеркальце где-то там валяется, и совсем другое, когда твоя женщина начинает высиживать перед ним часами. Это, как понимаешь, должно бы вызвать некоторые подозрения.

Ричард дернул шеей. Голова опять заныла.

Воспоминания. Скребутся. Мешают.

Надо что-то делать с ними.

Или нет?

— Выходим, — он поморщился, пытаясь справиться и с болью, и с тошнотой. Вот почему именно сейчас? Несвоевременно.

До чего же… несвоевременно