Очень холодно

– Это был твой талисман, который указывал дорогу домой, – со спокойным недоумением отвечал Гай. – Но потом он перестал указывать и начал тебе лгать. Думаю, его испортили своим колдовством лягушки. Поэтому от него нужно было немедленно избавиться. Разве ты не понимаешь, какую услугу тебе я оказал?

Лицо Лафрака отразило череду сменяющих друг друга чувств, одним из которых было желание немедленно оторвать Гаю голову. Гай это ясно увидел и потихоньку потянулся к лежащему рядом клинку. Ситуацию разрядил громкий смех Андо.

– Лафрак, дружище, прекрати. Гай поступил совершенно правильно. Талисман, предавший своего владельца, должен быть уничтожен.

Он поднялся со своего места и подошёл к Гаю, на всякий случай прикрывая его от Лафрака, который, с трудом сдерживал сильнейший гнев.

– Только ты, Гай, тоже немного поторопился. Это прибор, талисман, указывал нам направление домой. Сейчас он работал очень плохо, но отнюдь не по своей вине. Через два-три дня он снова показал бы верное направление.

– Верное направление? – удивился Гай. – Но разве это не то направление, что вы указали мне два дня назад?

– То самое, – подтвердил Андо.

– Тогда зачем вам талисман? – не переставал изумляться Гай. – Если, конечно, вы не изменили свои планы.

– Затем, чтобы не сбиться с пути. Без компаса нам это вряд ли удастся.

– Но мы не можем сбиться! – Гай никак не мог понять, о чём толкуют чужаки. – Если направление правильное, мы приплывём туда, куда вам нужно.

– Ты что же, хочешь сказать, что знаешь, куда нужно плыть? – с недоверием осведомился Лафрак.

– Конечно, – пожал плечами Гай. – Знаю и помню. И мы всё время плывём как раз туда, куда указал волосок вашего талисмана.

– Почему ты так уверен? – воскликнул Лафрак.

– Я просто знаю! – Гай не представлял, как можно ответить иначе.

– Гай лучше всех на Земле умел находить верную дорогу, – не скрывая гордости за друга, сказала Рива. – Оправляясь на охоту за придонниками на большом плоту, охотники никогда не сомневались, что вернутся домой, если с ними был Гай.

– Абсолютная способность к ориентации… – пробормотал Андо. – Очень хотелось бы верить… А другие охотники с такими способностями у вас есть?

– Конечно, – ответила Рива. – Если охотник не чувствует, куда нужно плыть, он заблудится в болоте и погибнет. Но Гай умел это лучше всех.

– Тогда вся наша надежда только на Гая, – вздохнул Лафрак и повернулся к нему: – Слушай, может, ты и расстояние умеешь определять?

– Мы все умеем, – подтвердил Гай. – От острова, который стал пищей пожирателя, мы проплыли тридцать восемь длинных дорог.

– Что такое «длинная дорога»?

– Длинная дорога – она самая длинная на Земле, – принялся объяснять Эдвар, которому давно уже не терпелось принять участие в разговоре. – Она идёт от сторожевой вышки через посёлок и рощу к Бухте общинного плота.

– Ага, понятно, – терпеливо проговорил Лафрак. – На сколько шагов тянется эта ваша длинная дорога?

Гай и Эдвар переглянулись.

– Мы никогда не считали, – сказал Эдвар, и Лафрак тяжело вздохнул.

– Ну хорошо. Сколько времени нужно, чтобы пройти её из конца в конец? – сделал он ещё одну попытку.

– Много ударов сердца, – ответил Гай, искренне желая быть понятым, хотя уже осознавал, что такое вряд ли удастся. – Очень много. Невозможно сосчитать. Но гораздо меньше, чем один день.

Лафрак безнадёжно махнул рукой и отвернулся.

– Будем надеяться, что их длинная дорога тянется больше километра, – попытался утешить товарища Андо. – В любом случае сегодня мы убедимся, так это или не так…

Дальше они плыли в полном молчании больше тысячи гребков, пока не услышали в тумане шум битвы. А потом эти звуки вдруг растворились в рёве такой немыслимой силы, что гребцы едва не выронили вёсла.

* * *

Трагглы рвались вперёд с непостижимым упрямством. Вокруг платформы их собралось несколько тысяч. Челноки трагглов вонзались с разгона в защитное поле, безнадёжно вязли в нём, отплывали назад и повторяли попытку в другом месте, надеясь отыскать в незримом ограждении тайный проход. Одновременно прочность поля проверялось и в высоту: лучники трагглов с челноков запускали в высь горящие стрелы. Некоторым сопутствовал успех: на высоте двадцати метров напряжённость поля падала до нулевой отметки. Но стрелы при таком угле атаки на излёте не способны были достичь и края платформы и с шипением гасли в воде.

Все эти явные и очевидные неудачи отнюдь не вызывали у атакующих разочарования. За целый день они лишь дважды делали короткие перерывы (видимо, для отдыха и принятия пищи), а потом возобновляли попытки с прежней энергией и яростью. Население платформы наблюдало за всем этим из окон своих домов и лабораторий. Несмотря на то, что никакой опасности для людей нападение трагглов не представляло – силовые установки платформы были способны поддерживать непрерывный режим защиты в течение нескольких лет, – настроение у всех было не радостное. Безумная, неукротимая ярость нападавших, их невероятное стремление убивать словно бы просачивались флюидами сквозь защитный барьер, поражая если уж не тело, то душу недостижимого противника.