Очень храбрый и непобедимый рыцарь Амадис Гальский

И вот пришел назначенный великаном час. Амадису привели двух коней, огромных и очень красивых, в чрезвычайно богатой сбруе, и он выбрал себе того, который ему больше понравился. Осмотрев его снаряжение, он сел в седло, надел шлем, повесил на шею щит и выехал на площадь, приказав человеку, который привел ему коней, увести второго и передать великану, что он его уже ждет. Все жители острова, которые только могли туда прийти, окружили площадь, чтобы посмотреть на битву; стены и бастионы крепости были заполнены стоявшими на них женщинами и девушками. И тут, когда все было так, как вы слышали, на вершине высокой Алой Башни одновременно зазвучали три трубы, и полилась очень приятная мелодия. Это был сигнал, что великан выходит на бой. Так здесь было принято возвещать о начале каждой битвы.

Как только трубы умолкли, ворота замка распахнулись, и великан с копьем в руке выехал на втором коне, которого присылал Амадису. На нем были блестящие, словно зеркало, доспехи из железных листов, закрывавших почти все его тело. Такими же блестящими были у него шлем и щит. Увидев Амадиса, он спросил:

— Рыцарь, сейчас, когда ты видишь меня в полном вооружении, понимаешь ли, на что осмелился?

— Я и сейчас хочу, — отвечал тот, — чтобы ты заплатил несчастной женщине за то зло, какое ей причинил. Если нет — защищайся!

Тогда великан направил на него коня и помчался во весь опор. Он был таким громадным, что нельзя было бы найти на свете столь храброго рыцаря, который не почувствовал бы при встрече с ним величайшего страха. Охваченный жаждой поскорее вступить в бой, он мчался вперед, опустив копье, стараясь не промахнуться. Удар пришелся прямо в лоб коня Амадиса. Копье вонзилось в конскую голову, так что она разлетелась на куски. Однако Амадис, не растерявшись при виде столь могучего и мужественного противника и зная, как поступать в подобных случаях, успел нанести такой сокрушительный удар по большому и прочному щиту великана, что Балан был выбит из седла и обрушился на твердую, усыпанную камнями землю, сильно разбившись. Амадис поспешил поскорее выбраться из-под убитого коня, хотя это было нелегко, потому что его нога оказалась прижатой к земле. Великан уже успел встать и, несмотря на то, что был немного оглушен, тут же схватился за меч из очень прочного железа. Он полагал, что во всем мире вряд ли найдется столь могучий рыцарь, который, получив таким мечом хотя бы два удара, осмелился бы надеяться не погибнуть или не быть поверженным. Амадис тоже взял в руку свой прославленный меч и, прикрываясь щитом, быстро пошел к нему.

Балан бросился навстречу противнику. Перед этим при ударе, который Амадис нанес копьем по его щиту, он был контужен в грудь правее сердца, и у него были повреждены кости. Однако, охваченный яростью, он совершенно забыл об этом и, высоко подняв руку, собирался нанести противнику сокрушительный удар сверху, но тут почувствовал настолько сильную боль, что у него захватило дыхание. Амадис, увидев его перед собой, подумал, что гибель уже близка, и, чтобы защититься, поднял щит как можно выше. Обрушившийся на него удар оказался таким сильным, что щит очень легко был разрублен сверху на одну греть. Пройдись меч чуть дальше, он достиг бы руки, которая вместе со щитом упала бы на землю. Однако Амадис был очень искусен в подобных делах. Он знал, как ему поступить, и, делая то, что нужно было сделать, умел находить выход из столь опасных положений. Не дожидаясь, пока великан снова занесет свой меч, он ударил его по руке выше локтя, и, хотя рукав кольчуги был сделан из толстых и очень прочных железных колец, они не смогли стать надежной защитой. Славный меч разрубил их. Ощутив страшную боль, великан слегка отпрянул назад, но Амадис подскочил к нему и изо всех сил нанес еще один удар — сверху по шлему, так, что вокруг посыпались искры и казалось, будто вспыхнуло громадное пламя. Шлем повернулся на голове, и лицо Балана осталось открытым.