Очень маленький земной шар

К вечеру за спиной четыре перевала, а Володи нет. Падает снег. Мы спешим разбить палатку. Кругом очень красиво. Высокие деревья, глубокая долина, крутые сопки и нежный, тихий, совсем новогодний снег, он падает откуда-то из темноты, неба не видно, снежинки тают в реке, тают и рядом с кострищем, не долетая до огня какое-то мгновение. Когда идет снег, геологам не до красивостей, они подсчитывают, какая часть планшета еще не закрыта и сколько еще шагать.

…Еще сутки прочь. Сегодня замыкаем кольцо, мы очень здорово проутюжили район, а завтра пойдем на базу, так как продукты ужо на исходе, да и до базы отсюда сорок километров. От снега обувь разбухла, хлюпает в сапогах вода, я скрепляю подметки тем же способом, каким деревенские мальчишки приторачивают коньки к валенкам — при помощи палочки и веревки. Слава Кривоносов надевает на носки ботинок мешочки для образцов и туго связывает все это веревкой. Но паши ухищрения пользы приносят мало.

— Садись! — командует Слава Певзнеру.

Тот устало валится на землю.

Кривоносов снимает с него ботинки, достает из рюкзака свои запасные шерстяные носки, надевает их на Певзнера, обматывает его ноги сверху полиэтиленовой пленкой из-под аммонита, потом натягивает на него ботинки. Теперь Певзнеру обеспечена цветущая жизнь, теперь он не промокнет и не простудится.

Жора вслух подсчитывает агентства мира, которые ну просто обязаны сообщить читателям о благородном поступке нашего Славы.

— Ассошиэйтед Пресс об этом передало бы так, — импровизирует Жора. — «В руках у капитана Рулли мелькнуло два кольта. Раздевайся! — рявкнул он Певзнеру. Испуганный Певзнер сел на землю и лихорадочно стянул с себя ботинки фирмы «СВГУ — СНАБ и К⁰».

— Несчастный! — взревел капитан Рулли. — Что с тебя взять? — Он выстрелил два раза в воздух, достал роскошные носки и швырнул их Певзнеру. — Бери — и больше мне не попадайся!

Да, вы угадали, это был он, известный в прериях капитан Рулли Доброе Сердце».

— Франс Пресс сообщило бы так, — говорит Певзнер. — «Мсье Кривоносов, известный покоритель женских сердец, шел по заснеженной тундре с грузом ажурных носков для прекрасных дам Анадыря. В трудную минуту, когда его коллега по контрабанде Серж Певзнер обнаружил непорядок в туалете, а именно — прохудившиеся носки фирмы «Мама, бабушка и К⁰», мсье Кривоносов выделил из неприкосновенных запасов прекрасную пару со стрелкой и черной пяткой и великодушно протянул их Сержу, ибо люди Кривоносова всегда должны появляться перед дамами в своем наилучшем виде. Таков девиз любимца наших читательниц, и он верен ему до конца».

Слава только улыбается.

Мы вышучиваем друг друга как можем, так нам веселей и легче идти. А про себя, наверное, каждый думает о неписаных законах братства, рожденного в пути. И еще о том, что составляет суть всего. Если ты не умеешь разжигать костер — не беда, научат, — если ты в институте по специальным геологическим дисциплинам хватал тройки — не беда, тут тебя научат, если ты не знаешь, что делать, когда останешься наедине с тундрой — это наука со временем тоже приложится. Но если ты плохой человек — тебе в геологии делать нечего. Вот и вся, очевидно, специфика нашей профессии.

А что касается приличествующих случаю подвигов, то Слава тут категоричен:

— Все это мура… рецензирует он виденное в кино и читанное о геологах. — «Шагай, геолог» и «крепись, геолог» — все это мура, хотя каждый из вас «солнцу и ветру брат»… Все так называемые «подвиги» от безалаберности, от того, что кто-то не сделал вовремя и правильно того, что должен был сделать, от несоблюдения техники безопасности, черт возьми! Иногда мелочь, скажем, промокшие спички, оборачивается ого-го чем! И никакой романтики я тут не вижу. А мелочей в нашей работе нет. И вообще, работать надо, а не совершать подвиги.

Самая высокая правда романтики — провести все поле без ЧП.

Слава отдает Жоре бинокль:

— Вон, смотри: в редколесье Мальчик. Это его тощая фигура. Значит, там на косе палатки и Володя.

Мы спускаемся вниз и через час стреляем. В ответ на выстрел слышим три выстрела из карабина. Володя здесь! Мы идем на выстрелы.

…У Володи обреченный вид. Он думает, что мы накинемся на него и начнем ругать. А мы знаем, что за это время он и так извелся.

— Ребята… — говорит Володя, — я вам ландорики приготовил.

Он снимает полотенце, и мы видим большую груду лепешек, здоровых лепешек, величиной со сковородку.

— Ребята… хорошие ландорики… по-пеледонски… ешьте… хорошие ландорики…

— Эх ты… ландорик! — с укоризной, но нежно говорит ему Слава.

Оказывается, от лошадей отбился Ганнибал. Володя искал его, потерял целый день, и весь распорядок движения был нарушен. Помня инструкцию, он разбил лагерь и больше не двигался с караваном, только жег сигнальные огни, но нам огни были не видны, мы бродили за очень высокими отметками.

Володя рассказывает все новости, которые произошли в мире за это время: у него «Спидола».

Боже, какое удивительное изобретение — спальный мешок! Лучше оленьего кукуля ничего еще человечество не придумало. В тепло! Спать, спать, спать…

Валемар и Венсеремос