Очень (не) обычная история (СИ)

— А ты? — мне интересно будет ли он жить дома или так и продолжит шарахаться по чужим койкам.

— А я, благодаря вам обеим. Буду расхлебывать то, что вы наворотили. Ты хоть понимаешь, что ваши действия тянут на криминал? Ты понимаешь, что ваши действия имеют все признаки кражи?

Конечно. Я это понимала с самого начала. Вот только, признаваться я в этом точно не буду. По крайней мере не ему.

— Котов разрешил…

— Это слова, Аня, — Егор снова перебивает меня. — Слова к делу не пришить. Тем более, что его самого менты ищут.

— Котова? — зачем-то уточняю я, хотя и так понятно, кого он имел в виду.

— Нет, блин! Че Гевару! — рявкает, тушит сигарету и выбрасывает бычок в окно.

— Не надо со мной разговаривать в таком тоне! — взрываюсь от возмущения и начинаю пыхтеть как паровоз.

— Согласен, — рычит мне в лицо. — Ты не заслуживаешь такого тона. Тебя давно выпороть пора, за твои выкрутасы.

— Да? — мой мозг подает мне сигналы SOS, но меня уже несет на злом кураже. — Можешь тогда моей матери позвонить, пожаловаться на ее непослушную, плохую дочь.

— Ты меня сейчас подъеб… — Громов трижды меняется в лице, - задеть решила? — каждое слово говорит так, будто крошит зубами.

— Воспринимай, как хочешь, — шиплю прямо в лицо.

Егор резко открывает двери автомобиля: «Олег! Забирай ее». Через секунду появляется безопасник.

— Куда их, шеф?

— Домой, — рявкает Егор.

Заткнись, Ань! Заткнись! — взывает моя совесть, благоразумие, или что там еще. Но у меня просто бомбит все внутри.

— А ничего, что я еще пока здесь? И вообще, я не хочу к тебе возвращаться. Я к себе домой поеду.

— Сопливым слова не давали. Олег, забирай, — бросает охраннику.

Парень настойчиво подает мне руку, и я выхожу на улицу.

— Рюкзак! — летит мне в спину.

Я останавливаюсь и резко оборачиваюсь. Снимаю его с плеча и молча швыряю на сидение.

Шел четвертый день нашего заточения в доме Громова. В отличие от меня, Алина со всеми быстро подружилась. От тети Тани до охранников. Которые начали дежурить во дворе и за воротами. Еще бы! Алинка такой цветочек. Эта девушка даже оледеневшее сердце разморозит. Она может расположить к себе абсолютно любого человека. Даже непробиваемый и глубоко женатый Олег начал бросать на нее недвусмысленные взгляды. Но, Алинка, по всей видимости, сохнет по Котову. Я видела, как расцветает на ее лице улыбка, когда она читает сообщения от Константина. В ней сразу появляется столько трепета в эти моменты.

Стыдно, конечно, признаваться, но мне даже стало на секунду завидно. Я тоже хочу так, как она. Перебрасываться приятными смс-ками со своим мужчиной. Слушать от него всякие приятные пошлости. На романтические свидания ходить. А не представлять его в постели с собственной матерью. Или с остальными двадцатью пятью тысячами других женщин. Как там говорят: «На земле есть столько пёзд, сколько нет на небе звезд.»

Хотя… По большому счету, относительно зависти, я перегибаю. По правде говоря, ну чему тут завидовать?! Веронику пока тоже никто не отменял. Кстати, Егор передал Косте все его вещи. И занялся поиском пропавшей девушки.

За эти дни мы очень сдружились с Алиной. Казалось бы, что могло объединить таких разных нас?! Все просто. Мы сошлись на мужиках. А обсуждения Громова и Котова вообще стали нашей любимой темой. Выглядело это примерно так: утро — мы страдаем херней и обсасываем Громова. День — мы страдаем херней и обсасываем Котова. Вечер — мы смотрим турецкий сериал «Ветреный» и примеряем на себя образ наивной Рейян, рядом с психованным и истеричным Мираном. Усердно выискивая в последнем схожести с нашими объектами вожделения. Еще иногда говорим о жизни. Ночь — спим. Все.

— Сколько ты говоришь здесь серий? — Алина ставит видео на паузу и отставляет в сторону мой ноутбук.

— Кажется семьдесят, — беру чашку с чаем и делаю большой глоток.

— А мы на какой?

— На десятой, — ставлю ее обратно на стол.

— Ёлки… — показательно вздыхает. — Блин, у них до конца сериала хоть секс будет?

Если бы Алины не было, то ее обязательно надо было бы выдумать.

— Вряд ли. Это же турки. Им такое показывать не позволяет религия. Там если и будет что-то, то только руки с ногами покажут. И все.

— А снимать про рукоприкладство и издевательство над женщинами — значит можно?!

— Это традиция. Они называют ее «долг чести». Женщину могут даже убить без суда и следствия, если она обесчестила семью. Бред, конечно! Но я в интернете читала, что это правда.

— Капец! Ну, скажем так, сценарист явно ненавидит главную героиню.

— Полностью с тобой согласна.

— Боже, какой ужас, — в чат вошла Петровна, вставив свой ценный комментарий. — Вы бы наши, старые фильмы смотрели. «Любовь и голуби», например.

— Сто раз видела с мамой, — улыбается Алина.

— Ладно, — машет рукой женщина и снимает с себя голубой передник. — Девочки, я ухожу. Ужин на плите.

— Информацию приняли, — весело отвечает наш Цветочек.

Петровна наклоняется ко мне и шепчет на ухо: Егор Владимирович сегодня приедет домой ночевать.

— Откуда вы знаете?

— Ребята на входе сказали, когда я им бутерброды носила.

— Ясно. Понятно.