Очень не просто (СИ)

С самого начала шаман не одобрял самой идеи лететь в Либерию и лечить какого-то дальнего родича Эчеррина. Конечно, эта страна старый союзник, да и королевская династия орков вполне устраивала, но рисковать сильнейшим шаманом степи ради людского принца? Нет, слишком неравноценный обмен! Но внук еще не забыл свои человеческие корни, хотя в детстве от той родни не видел ничего хорошего, поэтому и бросился на помощь братьям, не считаясь с мнением старейшин. Еще в Бруке шаман имел долгий разговор с Зуррином, и они пришли к выводу, что мальчишке надо дать некоторую свободу принятия решений — пусть набирается опыта и самостоятельно лишается иллюзий относительно благодарности людского рода. Эчеррин все еще не понял, что после инициации в нем дара ко всем видам магии, принять его за человека стало довольно затруднительно. Кланы относились к обещаниям и клятвам людских властителей с легкой долей иронии и сомнений — слишком часто короли забывали свои обязательства или отказывались от собственного слова. Человеческая поговорка "я хозяин своего слова: захотел — дал, захотел — забрал" в кланах вызывала возмущение, так как даже самый распоследний орк никогда не отказывался от своих клятв. Обманщика карали духи предков — от него отворачивалась удача, и преступник быстро заканчивал свой жизненный путь самым позорным образом. У людей все было иначе — только воспитание и мнение окружающих заставляло человека держать слово. Честные и порядочные партнеры встречались редко, орки их ценили, но особого доверия расы друг к другу не испытывали.

Сейчас же орки проявили невиданное легкомыслие, доверив жизни шаманов и старейшины людям, и прилетели в столицу старых союзников столь малым составом. Конечно, людям совершенно незачем знать, что к утру над дворцом в небе уже будет прятаться огромный транспортник с тысячей бойцов на борту — это может оказаться последним аргументом Торрина, при возникновении серьезной опасности для внука. А то, что этот визит не пройдет гладко и радостно старейшина знал с самого начала — его не зря считали сильнейшим предсказателем Небесной Змеи.

Когда внук начал выкладывать черное оружие на стол, шаман ожидал опять почувствовать "зов", но мальчишка между делом провел пару раз рукой — и железяки так и остались просто железяками. Эчеррин, похоже, даже не замечал, что делает что-то с силовыми линиями, такое впечатление, что магию он воспринимает не как инструмент достижения цели, а как часть самого себя. Быстро размяв песок из долины, юный шаман слепил из него кособокое подобие плошки (при этом от него так несло силой, что у шамана волоски на теле встали дыбом, а у королевского мага стало подергиваться веко левого глаза). Потом внук быстро собрал у нужных людей по несколько капель крови, долил в сосуд "живой воды", и стал помешивать жидкость указательным пальцем правой руки, при этом камень в эльфийском кольце начал светиться, постепенно набирая яркость. Эчеррин внимательно посмотрел на кронпринца, затем лизнул розовый от жидкости палец, кивнул, словно соглашаясь с собственными мыслями, и стал аккуратно смазывать черный металл смесью крови и воды.

Закончив с оружием, сложенным в ногах больных, он подошел к середине стола и вылил остатки жидкости на кинжал, который судорожно сжимали руки Максума. Затем он вытащил роковое оружие и небрежно отложил в сторону, братья разъединили руки и… ничего страшного не произошло.

По комнате пронесся судорожный вздох — все присутствующие невольно задерживали дыхание, ожидая для больных смертельного исхода.

Между тем Эчеррин размял отслужившее свое сосуд и стал лепить из пластичного металла узкий обруч, старейшина еще удивился такой форме — для браслета изделие было слишком велико.

— Тетя, у тебя есть какое-нибудь украшение, которое передается в твоей семье несколько поколений?

Слегка удивленная подобным обращением от Эчеррина, женщина пока не признавала их родства, да и на "ты" они не переходили, однако, королева быстро пришла в себя, слегка задумалась и решительно сняла со своего платья приколотую под горлом брошь с большим изумрудом.

— Вот, это часть комплекта, есть еще серьги. — Даина взяла украшение и положила его племяннику на протянутую ладонь. — Брошь в нашей семье много поколений передается по наследству, моя прабабушка говорила про нее, что она защищает от дурных взглядов.

Внук внимательно осмотрел украшение, потом легко согнул золотую оправу и вынул камень. Покатав изумруд между пальцами, он просто вдавил его в серебристый обруч и подмял края так, чтобы камень прочно держался на новом месте.

— Тетя, приподнимите голову сына, мне надо примерить на него небольшой амулет.

Не сказав ни слова, королева подошла к Максуму и, бережно положив ладони на его затылок, слегка приподняла голову. Старейшина с интересом стал наблюдать, как внук одевает на голову больного обруч с камнем.

Поначалу Эчеррин немного промахнулся с размерами, обруч легко проскочил и застрял, зацепившись за уши и переносицу.

— Велико.

Королева терпеливо давала племяннику советы.

— Надо бы ужать немного…