Очень-очень дальний поход

Десятый день плавания в сторону местных «родных осин» был ознаменован двумя событиями: мы наконец-то взяли курс на некий Береговой, обозначенный как финишная точка, и временным отказом от «бункеровки в открытом море». Семенов, который наш с Серафимом непосредственный начальник, облазив и местами обползав модернизированные заправочные объемы, пришел к выводу, что «добавка» к обычной дальности похода должна составлять под тысячу миль, это если идти экономическим ходом. Так как мы им и перлись, то было принято решение не заморачиваться и двигать вдоль побережья, заходя в порты в случае нужды или с «дружественными визитами». С последними первой повезло Новой Шотландии — в Нью-Портсмут, «материковый» город, отчего-то командир решил не заходить.

От всего, что традиционно олицетворяло Шотландию — по моему дилетантскому мнению — на Новой Земле осталось мало чего. Мужиков в юбках и пледах я не видел, с мечами тоже было худо. Вот сортов вискаря, который пока на Новой Земле особого распространения не получил, в первом же баре было встречено сортов двадцать. Я не беру амеровскую «Одинокую Звезду» — с точки зрения местных скоттов, это не виски, а помои. Они там вообще националисты почище Шона О’Коннори. При этом от староземельной Шотландии они тоже дистанцируются. И с торфом у них беда: его, как донесли до заинтересовавшегося Сергеича, приходится с боем вывозить откуда-то из среднего течения Замбези. Но это эстетствующая местная винокурня Глен — Кэмди таким страдает, более мелкие винокуренки без подобных изысков обходятся, и получается у них весьма недурственно. И в стекло они свою продукцию почти не разливают, обходятся бочонками литров по десять. Но люди, даже бухая, остаются какими-то зажатыми и высокомерными, так что в море мы уходили, особо не расстраиваясь.

Из Нью-Портсмута нас, естественно, понесло в Куинстон… Ирландия: пиво, виски, Святой Патрик, четырехлистный клевер, рыжие и вспыльчивые люди, сильно пьющие под настроение. Всё подтвердилось! Пьют дважды в сутки: наливаются местным светлым пивом в местную же сиесту, а вечером приходит время «тяжелой артиллерии» в виде Domhan Nua Cuimilt — как я понял из объяснений, «Слеза Новой Земли» на ирландском — видимо, в пику Tullamore Dew — «Росе Больших Холмов» по-нашенски. Ну и куда без «Гиннеса», тоже местного! В первую смену я на берег не попал: бдил, мечтая и облизываясь, на вахте с пребыванием на борту, зато когда сменился… И на часовую экскурсию по городу скатал, и поел вкусно и непривычно, и повеселился, и выпил, и из-за некоей рыжей девицы, оставшейся безымянной, в ухо получил, и — немного позже, из-за опять-таки рыжей, но другой и уже знакомой, Мэгги, успел сунуть в ухо и печень раньше, чем прилетело мне… Ну и с Мэгги всё сладилось чуть погодя, так что Новая Ирландия — ЗАЧОТ!

Такого же мнения, по-моему, придерживались все. Даже Сергеич, распекая «особо отличившихся», хмыкал и довольно прикрывал глаза, вспоминая то ли приятные детали своего «визита вежливости», то ли свои похождения в нашем возрасте. У Карпсатова, видимо, был «свой взгляд на майонез» — часов через десять после выхода из Куинстона разразился «глобальный алярм», и наша «Тревога», неторопливо огибавшая местную Англию, здесь ставшую отдельным от Шотландии островом, рванула куда-то как пришкваренная.

Я опять-таки пропустил всё веселье… Ну не палубный матрос я, сижу, короче, в низах и жду награды. Насчет награды — это батин сленг, типа, непросвещенным не понять! Так вот, я, согласно специальности и места по боевому расписанию, выполнял всё от меня зависящее для успешного выполнения боевой задачи. Рев движков от «тапки в пол» продолжался часа два, после чего в него вплелась вибрация от работы орудий. Правду скажу — стало слегка не по себе. Я посмотрел на «комплект борьбы за живучесть» — честно говоря, как-то очень не хотелось, чтобы дошло до его применения, «закрывать пробоины телами» нас, в принципе, учили, но лучше же без этого! Однако сверху пальба вскоре прекратилась, а там и движки обороты скинули. Я перевел дух облегченно и на всякий случай отбился на мостик. Там приняли к сведению, что у меня всё нормально, и посоветовали не отвлекать. Плюнул тогда я «жидко слюной» на отсутствие новостей и стал ждать конца вахты. Тогда всё и узнаю.

Семенов сменил меня, не дожидаясь конца вахты. В двух словах просветив, он погнал меня «наверх», в местную, как он заявил, командировку. «Только экипируйся по-боевому и не задерживайся!» — приказал он вдогонку.

«На палубу вышел — а…» Палуба рядом с ржаво-белой стеной, уходящей вверх, не смотрелась. Какая-то маленькая, несерьезная… И сразу поселилось опасение в душе, что какая-нибудь сволота или плюнет сверху, или скинет что-нибудь тяжелое. Или пакостное. Знаю, всё знаю! Но пессимизьм с паранойей — штука плохо истребимая. Меня уже поджидал заспанный Сима — Серафим.

— Полезли!

— Куда?

Серафим потер одновременно оба глаза кулаками.

— Барать верблюда, пока лежит, а то убежит!