Очень опасная игра

Я совсем не возражал бы против настоящего тумана: у моего противника винтовка, и ему тогда целиться будет сложнее. Дробовик здесь оставлял большую свободу действий.

Это мне кое о чем напомнило. Я переломил ствол и добавил в патронник несколько патронов с дробью, потом вышел из-за камня и стал углубляться в лес. Если кому-нибудь и предстояло появиться на фоне тумана над озером, я хотел, чтобы это был он.

Минут за десять я продвинулся на пять ярдов, и при каждом моем шаге слышался хруст битого стекла. По крайней мере, мне так казалось. В таком лесу можно услышать гораздо больше, чем увидеть. Стрельбы теперь не было. Как мне казалось, мой неведомый противник находился в двадцати пяти ярдах справа, и теперь уже в пределах досягаемости моего ружья.

Если только ему не пришло в голову сменить позицию. Конечно, он не будет сидеть на одном месте и ждать, пока его обойдут с фланга. А ему наверняка лучше известно, как ходить по такому лесу. Он будет передвигаться раза в два быстрее и к тому же бесшумно…

Я снова лег на землю, потея и пытаясь обозреть все пространство перед собой. Мне противостоял мифический тролль с семью пальцами на руке, звук его шагов был неслышен, как падение снежинки, к тому же у него было три глаза, которые могли видеть в темноте. Все, что мне оставалось делать, это вскочить и бежать, бежать и бежать…

Я почти запаниковал, но взял себя в руки и попытался выровнять дыхание. Ко мне вернулась способность трезво размышлять, зато пропала уверенность, что я знаю направление, в котором находится стрелок. После того как я вошел в лес, он, несомненно, сменил позицию. У него была возможность углубиться в лес и встретиться со мной лицом к лицу или уйти в сторону, чтобы подкрасться сзади. В любом случае мне нужно было изменить направление. Он мог ожидать, что я буду идти прямо или поверну направо, так что мне следовало свернуть влево или вернуться назад.

Я повернул налево, ведь вернуться назад означало вновь оказаться на берегу озера. Первые два ярда по мягкой, заросшей мохом земле дались мне легко, и тут передо мной оказался камень, доходивший мне до пояса. Обойти его значило либо продираться сквозь кусты, либо перебираться через ствол гнилого дерева, а бесшумно проделать такое не удастся. Оставалось одно — перелезть через него.

Я повертел головой, внимательно осматривая лес. На этой высоте мало что было заметно, но ничего движущегося в поле зрения не попало. Тогда я подался вперед, положил ружье на камень и стал взбираться на него сам.

Пуля чиркнула по булыжнику рядом с моим коленом. Я схватил дробовик, в мгновенье ока кувыркнулся через камень и плюхнулся на землю. На этот раз мой противник уже целился.

За камнем оказался склон, и я покатился вниз, даже не пытаясь остановиться, пока не застрял в подлеске. Грохот стоял как при обвале, но вряд ли стрелявший в меня человек сможет что-то разобрать после того, как разрядил винтовку в нескольких дюймах от своего уха.

Вспышка мелькнула почти прямо впереди и всего в двадцати пяти ярдах.

Я рухнул еще на одно гнилое дерево, поспешно обогнул его ползком и повернул направо, углубляясь в лес просто потому, что в той стороне легче было найти какое-нибудь убежище или укрыться за валуном.

Мне удалось преодолеть добрых пятнадцать ярдов, и вряд ли он мог это заметить. Во всяком случае, ему ничего не было слышно. Но перед этим он прошел не меньше сорока ярдов где-то рядом со мной, приглядываясь и прислушиваясь, подобно мне. Я выглянул из-за камня и принялся изучать место, откуда, как мне казалось, был сделан последний выстрел. Я тщательно, насколько позволяла видимость, разглядывал фут за футом, так, как мне приходилось когда-то разглядывать небо, выискивая самолеты противника.

Где-то в глубине леса пронзительно вскрикнула птица. Крик был похож на скрип несмазанных петель и едва не стоил ей жизни. Я успокоился и вновь вернулся к своему занятию.

Лес стал медленно надвигаться на меня, и я снова ощутил на своем затылке его дыхание. Я узрел добрую дюжину противников, сидящих, стоящих на коленях или прислонившихся к дереву. Однако кто именно в меня стрелял, я установить не мог.

Я начал понимать, почему скандинавы верили в троллей и прочую нечисть. Нужно было только оказаться в тихом лесу и оглядеться. И тебе сразу начнут мерещиться разные непонятные вещи. Кто-то придал валунам странную форму и причудливо изогнул стволы деревьев. Ощущение одиночества никогда не появится, за тобой будет следить невидимый взгляд.

Должно быть, он уже покинул прежнее место. Прополз еще ярдов сорок и зашел мне в тыл. Я даже чувствовал, как дуло его винтовки целится мне в затылок…

Наконец он зашевелился в нескольких ярдах от разглядываемого мной места. Земля поднималась в гору, и я видел только расплывчатые очертания его коренастой фигуры, скользившей от дерева к дереву.

Неожиданно из дичи я сам превратился в охотника. Теперь уже мой взгляд неотступно следовал за ним.