Очень опасная игра

— Напомни-ка мне о золотых денечках молодости, — угрюмо бросил я. — Так же ли весело сверкает солнце, отражаясь от массивных моноклей чиновников, устремляющих свой взор через Сент-Джеймс-парк? Они все еще именуют заведение «фирмой», тебя — купцом, а прочих — запасными игроками?

Джад улыбнулся:

— Там бережно хранят старые традиции.

— Ты был шпионом? — вопросила миссис Бикман.

Джад замигал, и я вспомнил извечную ненависть к этому слову.

— Не совсем так, — ответил я. — Во время войны я был одним из их пилотов, доставлявших агентов в любую точку Европы и забиравших их обратно.

— И что случилось? — не унималась миссис Бикман.

— Я сгорел.

— Почему?

— Спросите его, — буркнул я. — Он только что получил сообщение из Лондона.

Джад улыбнулся мне скупой печальной улыбкой, затем стал объяснять — скороговоркой, абсолютно равнодушным тоном:

— Когда-то давно он доставил агента в Финляндию, а потом отказался за ним лететь, заявив, что агент был «двойником», перебежавшим к немцам. Так что пришлось послать кого-то другого, и тот так обратно и не вернулся. Тогда начальство решило, что Кэри был схвачен немцами и вернул себе свободу, выдав им агента, которого только что доставил. Кстати, подобные вещи не были редкостью, — добавил он.

Я кивнул.

Миссис Бикман взглянула на меня:

— И что? Что случилось в действительности?

— Теперь это не имеет значения. Все это происходило очень, очень давно.

— Это имеет значение для меня! — заявила она, решительно вздернув подбородок, в то время как ее глаза метали молнии.

Я повернулся к Джаду. Тот пожал плечами:

— Продолжай, если хочешь. Я бы и сам с удовольствием послушал. — Он взглянул на часы. — У нас есть время.

— У нас есть время, причем ничем на белом свете не ограниченное.

Он улыбнулся.

Меня прорвало:

— Это случилось во время так называемой операции «Противовес», до того, как ты поступил на службу, Джад, хотя, возможно, ты о ней слышал.

Он вежливо кивнул, а я продолжал:

— По мнению министерства иностранных дел, Британия должна была противодействовать расширению сферы влияния России после войны. Деятели внешнеполитического ведомства исходили в своих прогнозах из непреложного факта: все страны, освобожденные от немцев Россией, рано или поздно окажутся в коммунистическом блоке. В связи с этим во второй половине 1943 года и была предпринята операция «Противовес».

В страны, куда, по всей видимости, вскоре должны были вторгнуться русские, забрасывали агентов, которым вменялось в обязанность установление контактов с наиболее консервативными кругами и формирование правительства из этой среды, способного успеть первым заявить о своих притязаниях на власть в стране. Британия гарантировала немедленное признание этого правительства и так далее.

— Не очень-то эта затея оказалась эффективной, правда? — заметила миссис Бикман.

Я пожал плечами:

— Ну почему же? Австрия тоже вполне могла бы примкнуть к коммунистическому блоку. Возможно, и Финляндия тоже. Именно здесь я и оказался.

Я прибыл со Шпицбергена на стареньком «Нурдине» с лыжным шасси, норвежского производства, заимствованном у Канады, — такие самолеты там использовались для сельскохозяйственных нужд. Ни радиосвязи, ни радарных установок, с одним магнитным компасом на борту, который в этих широтах оказывался совершенно бесполезным, да десятисантиметровым радарным приемником.

Посадку мне было предписано осуществить в заливчике замерзшего озера Инари, а человека, которого я должен был доставить, мне представили как Хартмана.

Поскольку нас планировали направлять в суровую, дикую страну, СИС[10] сподобилась послать нас на курсы, где готовили отряды специального назначения. Там в суровых условиях быта нас обучали науке выживания, умению быстро стрелять, приемам саботажа и искусству общения с местным населением.

Традиционно спецназовцы, которые во Франции и прочих странах, в сущности, помогали силам сопротивления, в СИС считались неотесанными и грубоватыми. Специалисты СИС не взрывают мостов, они только наблюдают за ними и оценивают, когда, каких и сколько через них прошло войск, и из этого делают вывод о том… почти обо всем, что могло вас интересовать. И все же эти умники не удосужились как следует присмотреться к Хартману и понять, что он совсем не тот, которым старается казаться. Ребята из спецназа не слишком доверяли ему, но их мнение никого не интересовало. Я тоже не доверял ему, но и меня никто не спрашивал. А как выяснилось позже, я был прав. Но и этого было недостаточно…

Полет в Финляндию в феврале 1944 года был бесконечно длинным мероприятием, осуществлявшимся в жутком холоде и темноте. О том, чтобы лететь днем, не могло быть и речи, значит, оставался короткий промежуток времени — пара часов сумерек около полудня. В это время, как правило, никто не отваживался там летать, но, к моему удивлению, откуда-то появился ночной истребитель Люфтваффе и сел нам на хвост. Естественно, я был уверен, что он с минуты на минуту атакует нас, но вражеский пилот почему-то не спешил открывать огонь.