Очень приятно, Демон! (СИ)

Маленькие изящные ножки ускоряют шаг. Расстояние сократилось до пары сантиметров. Теперь враг стоит перед ней. Всё ещё ухмыляется, будто кидает вызов. Всем видом показывает своё неверие. Ведь Акира сейчас и правда думает, что Нанами не осмелится. Просто не сможет из-за глупых моральных принципов. Тупого воспитания и, главное, своей никчёмной, возведённой в святыню, любви. Но недаром говорят — « блажен тот, кто верует ». Потому что все сомнения и напускное равнодушие демона разбиваются в пух и прах. Превращаются в руины. И лишь потому, что чувствует, как хрупкая девичья рука, холодная и слегка подрагивающая, ложится на шею, а вторая, будь она проклята, начинает притягивать голову к губам. Настойчиво. Уверенно приближая неизбежное. Беды не миновать.

И Акира понимает в этот момент, что летит к чёртовой матери в пропасть.

Тепло от девичьей руки заставляет сердце бешено колотиться. Чуть ли не выпрыгивать, проделывая огромную дыру в груди. И ни одна другая, никогда за долгую жизнь, не пробуждала такую бурю страстей, чувств и эмоций, что рвались из самых глубин. Поднимались, как бурлящая лава в вулкане, требуя вырваться на волю. Дыхание Нанами у самого лица, такое трепетное и волнительное, просачивается глубоко под кожу, вызывая прилив мурашек от макушки до самых пят. Это как чёртов, холодный душ.

Акира уже пожалел, что затеял такую опасную игру. Потому что понимает — сегодня ему не выиграть. Можно оттолкнуть оборзевшую девчонку. Наглую и самоуверенную. Можно. Но не тогда, когда она замирает в миллиметре от его губ. Когда его челка щекочет её маленький носик. Когда прямым взглядом ненависти проникает в самую душу. И почему она не боится так смотреть в его тёмно-багровые, почти как ночь, глаза. Почему пытается скрыть в своих волнение и ещё что-то непонятное, загадочное.

— Я только заберу свою жизнь, — шепчет Нанами у самых губ, настраивая себя на следующий волнительный шаг. К чёрту сомнение. Нужно просто отпустить себя. Потому что если не прикроет глаза, утонет в его прекрасном, багровом, растерянном взгляде. Который волнует больше, чем это пока легкое скольжение губ по губам.

Холодные. Мягкие. Непозволительно нежные, как лепестки роз, которые нещадно срезал демон в своём саду.

« Чёрт, забирай всё, что хочешь. Только уйди от меня. Отойди. Не смей трогать. Целовать. Так часто дышать…прижиматься к груди…….… »

Это творится только в голове Акиры, а тело не слушается, подчиняется порыву. Одна рука жадно притягивает тонкую талию, заставляя девушку чуть вздрогнуть от неожиданности. Другая — поглаживает пылающую от стыда и волнения щеку. Но Нанами не отстраняется. Ведь сейчас так приятно и, на удивление, спокойно. Поэтому продолжает целовать. Не может от него оторваться. Запускает руку в чёрные волосы и прижимает голову к себе.

Зачем так крепко?

Акира уже никуда не денется. Не сможет. Отдёргивая воротник его чёрной рубашки, кончиками пальцев поглаживает горячую как огонь кожу.

« Пусть чувствует!!! Бесчувственный засранец» — А это заговорило женское коварство. Месть — за унижение, которое сейчас испытывает. И за чёртово неправильное, пагубное удовольствие, от которого самой стыдно.

Но какими же сладкими кажутся губы ненавистного врага. Почему-то приятно так касаться его. И причины она знать не хочет. Просто прижимает к себе, чтоб чувствовать злое сердце своим. Оно есть. Нанами его слышит. Кажется, зовет её по имени. Каждый новый удар ощущает собственным телом. Богиня чувствует лёгкое головокружение от того, как крепкие руки Акиры обвились вокруг талии. Как в нетерпении поглаживают спину. Как мужественные пальцы нежно гладят лицо.

Божественная сила вновь возвращается к хозяйке. Акира ощутил лёгкую слабость, ведь она его покидает. Но, пока ещё есть время, крепче впивается в девичьи губы. Ненавистные. И как ни стыдно признавать — сейчас до боли желанные. Башню демона срывает полностью от испытанных в первый раз ощущений. Не думая, что делает, запускает свой язык ей в рот. Теперь это самый настоящий поцелуй, а не средство получить обратно свою жизнь.

Нанами хочет оттолкнуть наглеца. Отхлестать бы по щекам за дерзость. Но жизненная сила дурманит голову и оторваться от требовательных губ невозможно. Поэтому, со всей самоотверженностью, всё больше заключает Кирихито в свои объятья. Мнёт воротник его рубашки, крепко сжимая в кулачках, не соображая, зачем это делает. И отвечает на нескромную ласку. Касается его языка своим. Неумело, но со всей самоотдачей. Скользит ласково и слишком чувственно.