Очень серьезная организация

– Нет, нет, все в порядке… в этом плане. Я по другому вопросу звоню… по личному. Хотелось бы переговорить с Юрием Алексеевичем…

– Насчет Андрея?

– Гм… В общем-то… да. Алена, а вы не в курсе, как сейчас дозвониться до вашего мужа? Может, знаете еще какой-нибудь номер, кроме мобильного? У меня к нему довольно срочное дело.

На другом конце провода на несколько секунд воцарилась тишина.

– Оксана, извините, не могу пока ничем помочь. Хмм… Давайте поступим так. Как только муж вернется, я ему скажу о вашем звонке. Он вам сразу же перезвонит! На домашний звонить? Хорошо, вот и договорились. Всего доброго, Оксана, до свидания.

На этот телефонный разговор у Оксаны, кажется, ушли остатки ее жизненных сил. Анна Николаевна приложила ладонь к ее пылающему лбу – у дочери определенно был жар. Она заметалась в поисках градусника. Нашла его, сама сунула дочери под мышку. Ужас: столбик ртути почти зашкалил… тридцать девять и семь!

– Я вызываю «Скорую»! – адресуясь скорее к себе, нежели к дочери, сказала Анна Николаевна. – Ты же вся горишь, детка… как в огне!

Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем раздался звонок. В квартиру вошел врач – совсем молодой парень, лет двадцати семи. Осмотрел и прослушал Оксану, вколол жаропонижающее. Сказал, что больную следует срочно госпитализировать и что точный диагноз ей поставят в стационаре, после более тщательного медицинского обследования.

Оксана не хотела, чтобы ее везли в какой-то госпиталь. Но она действительно чувствовала себя очень, очень худо. Единственное, что обошлось без носилок: мама и молодой врач осторожно, под руки, довели ее сначала до лифта, а затем усадили – вернее, уложили – в карету «Скорой»…

Мужчина, сидевший в кресле пассажира серебристого авто «Фольксваген Пассат», припаркованного во дворе шестиэтажного дома на Саксаганьского – а именно во двор выходят жилые подъезды, – вдруг выбрался из салона и, подойдя довольно близко к «Скорой», не без интереса стал наблюдать за происходящим.

Когда водитель «Скорой» завел движок, он тоже поторопился вернуться в машину.

– Ну шо там?! – нетерпеливым тоном сказал водитель, крупногабаритный мужчина лет тридцати пяти. – Так это шо, за н е й приехали?

– Получается, что так. – Его коллега, сотрудник ЧОП «Славутич-Щит», задумчиво почесал кончик носа. – Знаешь, что-то о н а совсем херово выглядит… Врач и мамаша ее почти что на руках из парадного вынесли!

– Так шо будем делать? – спросил водитель (а они здесь караулили уже около четырех часов кряду). – Сюда она, млин, на тачке пригреблась… И маманя ее встречала! А теперь вот… это вот! Ну и как теперь быть?!

Его коллега тем временем закрепил на голове скобку с микрофоном. Ответили ему тотчас же. Сотрудник выставленной на Саксаганьского «наружки» доложил обстановку. «Скорая» выехала со двора… Водитель «Пассата» завел движок и тронулся следом.

– Значит, так! – прозвучало в наушном динамике после минутной паузы. – Слушайте сюда…

– Слушаю.

– Едьте, значит, за этой самой «Скорой»…

– Уже едем. Сидим у них на хвосте.

– Добро. Припаркуйтесь неподалеку от той больницы, куда ее привезут. Когда ситуация с ней прояснится… вот тогда и получите исчерпывающие инструкции.

Гайдукова содержали под замком, в подвальном помещении, расположенном под фундаментом бывшей школы. Когда-то, в незапамятные времена, в этот подвал сгружали уголь и дрова (в здании до недавних пор имелось лишь печное отопление). Единственное окошко со стороны торца здания теперь было забрано толстой решеткой, а вход в само помещение преграждала обшитая металлом добротная дверь. Некоторое время назад Гайдуков и двое его местных коллег в свободное от дежурства время покрасили полы и оконные рамы в здании, а также избавили от накопившегося за годы бесхозяйственности хлама этот вот довольно просторный подвал. Кроме оборудования бойлерной, установленной несколько месяцев назад, здесь, в общем-то, почти ничего не было из обстановки. Разве что скамейка да брошенный на пол поролоновый матрац и цинковое ведро, которое принес вместе с пластиковой бутылкой, наполненной водой, Тимоха – выполнявший, ясное дело, волю приехавшего на базу начальства.

Сначала Гайдуков вел себя как малость пришибленный. Наручники с него, прежде чем запереть в подвале, который таким образом превратился в нечто среднее между «губой» и карцером, сняли. Некоторое время он сидел на скамейке, обхватив руками голову. В таком отчаянном положении он провел два или три часа, а может, и поболее. Уж слишком неожиданным и даже абсурдным было то, что произошло здесь нынешним утром. Потом он вдруг вспомнил, что Оксана сунула ему, буквально в последний момент, при расставании, какую-то записку. К счастью, эти мужики не догадались залезть в задний карман его шорт – бумажку он определил именно туда…