Очень сильный пол (сборник)

Утром ее разбудил звонок в дверь. Она кое-как сползла с дивана, серебряное платье валялось на полу, сапоги свесили голенища со стула, спала она прямо в комбинации… В ту секунду, когда она нацепляла очки и пролезала левой рукой в рукав халата, будто свет вспыхнул – она вспомнила сразу все последние месяцы, весь этот кошмар и фантастику, которую невозможно было представить связанной с собственной жизнью, вспомнила письмо – и снова все поняла, все причины и связи, и снова сразу же забыла понятое… Только слова из письма неслись в голове, пока шла к двери.

«…две сестры, старшая Женя и младшая Зоя. Первое время обе семьи примыкали к русскому дворянскому обществу Белграда, однако перед самым окончанием войны переехали в Италию и поселились в пригороде Милана. Месяц назад скончалась Зоя Арменаковна, а Евгения Арменаковна умерла еще в пятидесятые годы… в сертификатных ценностях, недвижимости и существенной доле их доходов от небольшой фабрикации приборов для аэропланов… имею честь предварительно уведомить, как друг многих лет вашей семьи… Дж. Михайлофф, дипломированный архитектор».

Снова позвонили – длинно, бесконечно. Она наконец добралась до двери, открыла. На площадке стоял милиционер – она не разбиралась в званиях. Он назвал ее имя, отчество, фамилию, адрес, год рождения – все с вопросительной интонацией. Она кивала, запахивала халат, предложила войти – даже не испугалась, за последнее время привыкла ко всему, была уверена, что кончится все в любом случае очень плохо. Милиционер прошел на кухню, сел, не глядя по сторонам, на край табуретки: «Гулиа Георгий Аркадьевич, тысяча девятьсот тридцать первого года рождения, грузин, постоянное место жительства город Поти, по профессии экономист, у вас проживал? В состоянии опьянения… тридцать восемь минут, на участке МКАД между… в результате прицеп грузового автомобиля “ЗИЛ-130”, груз – картофель… выброшен… грудной полости, брюшины, позвоночника в области… не приходя… паспорт на ваше имя, денег в сумме…»

Елена Валентиновна вспомнила, что вчера утром отдала Георгию паспорт, чтобы подавать заявление в загс. Она подошла к крану, налила полчашки воды, обернулась к милиционеру – лицо его уплывало, но она старалась следить за ним, сосредоточенно всматриваясь в переносицу, – спросила: «У вас случайно нету чего-нибудь от головной боли?» Милиционер молча, не удивляясь ее спокойствию при сообщении о смерти близкого человека, порылся в кармане, вынул мятую пачечку пиркофена. В это же время зазвонил телефон, глотая таблетку, она взяла трубку. «Элена? Это здесь Массимо, амбасада республика Итальяно. Как вы здоровы? Все нормальное? Элена, нужен разговор с вами, я уже не мог спать сегодня от ночного времени… Элена? Пер фаворе, алло? Элена, алло… вы слышаете?!»

Милиционер смотрел на нее грустно и серьезно. Она заметила, что глаза у него были светло-серые, совсем светлые в сумеречном зимнем свете, вяло вползающем на кухню. «Такая веселенькая цветная ручка, колечками, знаете?» – сказала Елена Валентиновна милиционеру. Он не успел вскочить – она рухнула навзничь, виском в сантиметре от крана мойки. Трубка моталась на растянувшейся спирали шнура, оттуда шел хрип и сквозь хрип – «пер фаворе, Элена… вы слышаете?.. О, не перерывайте, девучка, не перерывайте!..» – бедный итальянец все перепутал, действовал, как при общении с советской междугородной. Милиционер положил трубку на место, тут же снял, стал вызывать скорую…

– Кое-что я уже начинаю соображать, – сказал Кристапович. – Бедная баба, ну влипла!.. Да ты рассказывай, Сережа, это парень свой, – старик кивнул в сторону молча курившего в углу мужика в клетчатом пиджаке с кожаными заплатами на локтях, лысоватого, очкастого. – Сосед мой, писатель не писатель, а факт, что твой брат – отказник. Так что давай дальше, заканчивай рассказ, говори, при чем здесь ты, да будем решать, что делать…

Быстро уставший слушать непонятные и никакого отношения к ним с Мишкой не имеющие сказки, Колька уже давно умотал. Очкастый писатель приканчивал пачку кубинской махры – черт его знает, как он выдерживал этот горлодер. Сергей Ильич вел рассказ к концу, и Кристапович изумлялся – давно уже он не верил в возможность таких ситуаций в современной жизни, давно уж и забывать начал веселые годы, когда гонял по ночной бессонной Москве на «опель-адмирале» и твердо верил в возможность своего кулака и маленького револьвера, припрятанного под сиденьем, – и вот будто все вернулось…