Очень странные дела. Тьма на окраинах города

Хоппер развернулся и прошел к красному квадратному столу, стоявшему у стены за дальней стороной кухонной стойки, на котором возвышалась раскрытая коробка с «Голодными бегемотиками». Мимолетно задумавшись, можно ли сыграть в эту игру одному, он отодвинул стул, но тут вновь появилась Оди. Она поглядела на него с таким серьезным видом, что тот замер на месте, одной рукой все еще держась за спинку стула.

– Э-э… Все нормально?

Оди, не сводя пристального взгляда с Хоппера, наклонила голову, словно собака, прислушивающаяся к недоступному для человеческого уха звуку.

– Что такое? – спросил он.

– Почему ты стал полицейским?

Хоппер моргнул от неожиданности, затем глубоко вздохнул. Вопрос прозвучал как гром посреди ясного неба.

К чему она клонит?

– Что ж, – он провел еще влажной рукой по волосам, – это интересный вопрос…

– Ты сказал, что вопросы – это хорошо.

– Хм… да, сказал. И это правда.

– И этот тоже?

Он усмехнулся и оперся запястьями о спинку стула.

– Конечно. То есть это хороший вопрос… Но я не уверен, что на него есть простой ответ.

– Я мало знаю про тебя, – сказала Оди. – А ты знаешь про меня…

Хоппер кивнул:

– Это… Да, пожалуй, так и есть.

Джим обошел стул и сел к столу. Оди отодвинула стул напротив и тоже села, вытянув локти перед собой.

Хоппер задумался:

– Не думаю, что я действительно хотел стать полицейским. Просто тогда мне это показалось хорошей идеей.

– Почему?

– Ну-у… – Он замолчал ненадолго, немного распрямил спину и поскреб рукой небритый подбородок. – В общем, на самом деле я не знал, чем себя занять. Я тогда только-только вернулся из…

Он снова умолк.

Э, нет, еще рано. Такие разговоры лучше отложить на потом.

Хоппер пренебрежительно махнул рукой.

– Я просто хотел что-то сделать. Что-то изменить. Помочь людям, наверное. А еще у меня были навыки и опыт, которые я считал полезными. Так я стал полицейским.

– И?

Хоппер нахмурился.

– Что «и»?

– Ты что-нибудь изменил?

– Ну…

– Ты помог людям?

– Ну, я помог тебе, разве нет?

Оди улыбнулась:

– А где ты был?

– Что?

– Ты сказал, что вернулся.

Хоппер покачал головой:

– Не уверен, что ты уже готова к этому.

Он вдруг почувствовал тяжесть в груди. На секунду подкатила тошнота – видимо, от небольшого прилива адреналина в сочетании с легким опьянением после выпитого эгг-нога.

В этот раз головой покачала Оди.

– «Вопросы – это хорошо», – повторила она его слова.

Разумеется, ее можно понять. Он взял ее к себе, спас и защитил. Вместе они прошли через такое, что другим не могло и присниться, а теперь официально стали одной семьей… И все же Хоппер понимал, что сейчас он для Оди – такая же загадка, какой она была для него в тот вечер у Джойс, когда он забрал ее с мальчишками со свалки металлолома.

Она опустила подбородок и смотрела на Хоппера исподлобья. Эта юная особа явно требовала ответа на свой вопрос.

– Послушай, девочка. Есть вещи, о которых тебе знать еще рано. И кое-что другое, о чем я не готов пока рассказывать.

Оди сдвинула брови: она сосредоточенно размышляла. Джим поймал себя на том, что с восхищением наблюдает за девочкой и задается вопросом, куда дальше двинется ход ее мыслей.

– Что такое Вьетнам? – наконец спросила Оди.

Хоппер приподнял бровь:

– Вьетнам? Где ты услышала это слово?

Оди мотнула головой:

– Я прочитала.

– Прочитала? – переспросил он.

– На коробке. В подполе.

– В под… – Хоппер засмеялся. – Ты обследовала дом?

Она кивнула.

– Ну ладно, да, ты права. Я действительно вернулся из Вьетнама. Это другая страна, очень далеко отсюда.

Оди придвинулась ближе к столу.

– Но… – Хоппер остановился. – Вообще-то… это не самая хорошая идея.

– Какая?

– Рассказывать тебе о Вьетнаме.

– Почему?

Он вздохнул. Действительно, это вопрос.

Но каков же ответ?

Правда в том, понял Джим, что ему не хочется говорить о Вьетнаме. Нет, у него не было никаких травм или внутренних демонов, однако все случилось так давно… К тому же спустя время ему уже казалось, что эти события произошли с кем-то другим. И хотя Хоппер никогда не обдумывал это по-настоящему, он все же понимал, что разграничивает прошлое в собственной голове. Так что да – во Вьетнаме было тяжело, и он вернулся оттуда не тем, кем был прежде, – как и большинство, разумеется, – однако все это больше не имело значения. С тех пор многое изменилось.

А еще приходилось признать, что его жизнь разделилась на две части совершенно иным образом.

На то, что случилось до Сары. И на то, что после…

Все остальное не имело особого значения. Включая Вьетнам.

Просто Хоппер не знал, как объяснить это Оди.

– Потому что, – произнес он с улыбкой, – Вьетнам был очень давно. В смысле по-настоящему давно. И я теперь совсем другой человек.

Он облокотился на стол.

– Послушай, мне, правда, жаль. Я понимаю, что тебе любопытно и что ты хочешь узнать обо мне побольше. Я твой…

Он помедлил. В ожидании ответа Оди приподняла бровь и вновь вздернула подбородок.

Мужчина облегченно вздохнул.

– Я твой отец теперь. И ты действительно многого обо мне не знаешь, в том числе про Вьетнам. Когда ты станешь старше, я тебе расскажу.