Очень "тяжелый" уик-энд...(СИ)

Спустя время в воздухе поплыл удивительный аромат грибной юшки, сдобренной специальной смесью приправ и корений, что пожилая магла помогла скомбинировать и собрать Блейзу. Ярко блестели звезды. Казалось, небо опустилось так низко, что до них можно было дотянуться рукой. Одни из них светили холодным белым светом, другие – перемигивались цветными огоньками, будто посылая ребятам «привет», а заодно – и прощаясь. Море нынче было неспокойно и белые барашки волн с грохотом накатывали на берег, разливаясь пушистой пеной. Когда основные приготовления были окончены и можно было с чистой совестью расслабиться, не беспокоясь о том, что тебя обвинят в лени и отлынивании от работы – вновь стали формироваться группки. Одни, скинув обувь, пошли к кромке воды, смотря на лунную дорожку и позволяя разбушевавшейся стихии свободно омывать ступни, которые с каждой волной все глубже погружались в мокрый песок. Другие оккупировали палатки, набившись туда как горошины в стручок. То и дело слышались взрывы хохота и комментарии типа:

- Эй, чувак, это моя нога, не смей ее гладить! Тебе левее…

Или:

- Дорогая, твои волосы, конечно, чудесны, но не тогда, когда ты пытаешься ими меня накормить. Я лучше подожду похлебку…

Через полчаса юшка была готова. Усевшись по-турецки, студенты жадно наворачивали еду, закусывая огурцами/помидорами и ломтями домашнего хлеба с сыром. Даже Драко казалось, что так вкусно он не ел уже очень давно. Не изысканно. Да. Но, отчего-то, все выглядело таким… аппетитным. Слизеринский декан, как и ранее, в задумчивости стоял в стороне, укрывшись в тени. Гермиона, закончив ужин, пристально посмотрела в том направлении. Огляделась. Вроде бы, кроме нее, еще никто не успел «переключиться» с еды на харизматичного профессора. Слизеринки и гриффиндорки активно обсуждали какую-то тему, размахивая импровизированными бутербродами и доказывая друг другу что-то «с пеной у рта».

Шепнув Гарри, что «она сейчас», девушка тенью скользнула туда, где затаился Зельевар. Если ее кто и заметил – очевидно подумал, что сокурсница всего лишь решила отойти «в туалет». Спустя пару минут Гермиона беспрепятственно достигла своей цели, как всегда, полная благодарных порывов помочь…

Северус был сейчас вообще «не здесь». Призраки прошлого и настоящего окутали мужчину, смешивая образы «его» и «не его» Лили. Картинки накладывались одна на одну, сводя с ума, бередя раны и вызывая нестерпимую боль.

«Завтра я потеряю еще одну», – думал Снейп, плавая в этом дурмане и поражаясь жестокости судьбы, что в очередной раз решила вырвать из его груди сердце. «К чему была эта насмешка? Что еще ты хочешь от меня, Господи? Что еще мне отдать в уплату моих ошибок?»

- Сэр, – голос студентки вернул мужчину в реальность.

И не сказать, чтобы тот был доволен. Зельевар моргнул.

- Грейнджер, какого черта?!

Снейп усилием воли заставил себя разжать кулак, из которого на песок капал раздавленный помидор. Северус и не заметил, когда успел взять овощ и превратить его в лепешку. Что ж. Томату не повезло. Только Северусу казалось, что это не томат, а его самого расплющило о жернова реальности. И не томатный сок сейчас капает с ладони, а самая настоящая кровь…

- Сэр, – …

Настойчивость студентки выводила из себя. В такой момент не хотелось чьего-либо присутствия. Показывать свою слабость перед студентами – последнее, чего желал бы Снейп. Еще и касаемо личной темы. С противоположной стороны ветром принесло отдаленный детский смех. На лице Зельевара вздулся желвак.

- Сэр!

- Ну что?!

- Пригласите их, профессор. (Гермиона кивком головы указала направление. Хотя, это и было лишним). Позовите к костру.

Брюнет раздражённо закатил глаза.

- Вы забываетесь, Грейнджер. И это не ваше дело. Не стоит совать свой длинный нос, куда вас не просят. Держите субординацию. Смена декораций не означает, что я перестал быть вашим преподавателем.

- Но вы же скучаете…

- Мы уезжаем завтра, – рявкнул доведенный до предела Снейп, против своей воли втянутый в этот неприятный разговор. – Не забыли? Что мне сделать по-вашему?! У вас богатый опыт не только в учебниках, но и в личных отношениях, мисс всезнайка? Так просветите своего недалекого педагога, если осмелитесь!

Шатенка смело глянула декану в глаза, метавшие сейчас «громы и молнии». За той яростью, что полыхала в агатовых глазах, отчетливо просматривалась боль. Сквозила обреченность и безысходность. Тоска…

- Знаете, профессор, – не в пример ему тихо вымолвила девушка. – Это будет завтра. Сейчас есть только сейчас. Не отбирайте у себя и у них эти крохи. Кто знает… как потом вы пожалеете об этом…

Не закончив фразу, гриффиндорка ушла к костру, а слизеринский декан еще какое-то время слышал ее слова в своей голове. Повторял их вновь и вновь. Вертел и так и эдак. И соврал бы, если бы сказал, что они не пробили некую брешь в его упрямстве…