Очень тихий городок

Чуть впереди, через два ряда от него, давились от смеха два брата-армянина – Арам и Геворк Асланяны. Арам тыкал брата локтём, многозначительно показывал смеющимися глазами вперёд и вниз. Прямо перед ними сидела Тамара Станкевич, которая в эту минуту склонилась над партой, и её трусы-стринги сильно высунулись из джинсов. Именно на эти трусы с нескрываемым удовольствием и взирали братья.

Павло уже открыл было рот, чтобы призвать к порядку хачиков, но передумал, сдержался. По большому счёту это его не касалось, так что он решил не вмешиваться.

В конце концов, подумаешь – трусы!

Говна пирога!

Геворку же захотелось ещё кого-то порадовать таким изысканным зрелищем, и он стал спешно озираться вокруг. Хотел окликнуть сидевшего в соседнем ряду своего дружка Саню Колоскова, но в последнюю секунду одумался. Как только дело касалось Тамары, Саня напрочь терял чувство юмора.

Так что в конечном счёте он позвал Заблуду, сидевшего на соседнем ряду. Тот обернулся, Геворк многозначительно повёл чёрной бровью.

Теперь уже все трое с большим интересом разглядывали Тамарины стринги.

– Подобный металлоэлемент является хорошим проводником тепла и электричества, причём надо учитывать, что атомы в данном случае соединены внутри кристалла довольно необычным образом, – говорила тем временем двадцатисемилетняя Седа Костоева, сама с нескрываемой тоской периодически поглядывавшая в открытое окно.

Она попала в Приозёрск довольно случайно, стараниями своих родственников по материнской линии, которые подыскали для неё безопасное место, подальше от чеченских или каких-либо других властей. Покойный муж Седы был боевиком, его убили три года назад во время очередной зачистки, затем постепенно оказались арестованы и погибли все его близкие, никого не осталось из их клана. Детей ей с мужем аллах не дал, что было её постоянной болью.

Седа, всё же ухитрившаяся в годы войны получить высшее педагогическое образование, с радостью ухватилась за работу в школе, уехала в незнакомый город, старалась постепенно забыть всё, что ей пришлось пережить за прошедшие страшные годы.

Ромка Заблудший, сидевший в четвёртом ряду у окна, ничего этого не знал, не сводил с неё затуманенных глаз, незаметно для окружающих онанировал через давно проделанную дыру в кармане джинсов. Необычное соединение атомов волновало его сейчас меньше всего. Он мечтал совсем о другом необычном соединении.

На третьей парте в левом ряду пух от скуки Олег Дикий, периодически поглядывал на Алину, которая сидела впереди, но одна – из-за Олега никто из парней не решался сесть рядом. Сам же Олег по известной причине тоже избегал непосредственного соседства.

Неожиданно дверь в класс распахнулась, вошёл директор школы, Эдуард Николаевич Погребной. Все встали.

Директор махнул рукой, разрешая сесть. Был он видным мужчиной лет пятидесяти, с седыми висками и сытым лицом. Носил, как ему казалось, хорошие дорогие костюмы и модельную стрижку.

В открытую дверь вслед за ним вкатился на специальном электрическом кресле замеченный накануне на пляже инвалид. Только вид у него на этот раз был куда более благопристойный. Джинсы скрывали неподвижные искусственные ноги, обутые в кроссовки и упирающиеся в подножку кресла. Из правого рукава клетчатой рубашки также высовывалась затянутая в чёрную кожу рука-протез.

Инвалид умело управлял сложным механизмом кресла левой здоровой рукой. На голове его красовалась всё та же кепка, которую он, очевидно, никогда не снимал, лицо по-прежнему закрывали затемнённые солнечные очки.

Класс замер, все развлечения мгновенно оказались забыты. Да и в самом деле, что могло быть интересней, чем этот загадочный однорукий парень, восседавший на супернавороченном кресле, подобное которому они видели разве что в американском кино.

Всё в этом кресле было сделано основательно, сразу видно – фирменно. Толстые шины на колёсах, блестящие, отливающие сталью спицы, трубчатые диагональные перекладины с каждой стороны кресла, широкие подлокотники с массой таинственных кнопок.

Тамара Станкевич переглянулась с сидевшей рядом Таней Родиной. Вытаращила глаза, слегка повела бровями, плечами:

Не могу поверить, что этот тип здесь, в нашем классе!

Таня выпятила нижнюю губу, демонстрируя возмущение и солидарность с подругой, энергично закивала головой.

Пока шёл этот немой обмен впечатлениями, Эдуард Николаевич обошёл сидящего на кресле инвалида сзади, закрыл за ним дверь и обратился к учительнице:

– Извините за внезапное вмешательство, Седа Магометовна, я хочу представить классу нового ученика – Рудольфа Новикова. Он только что перевёлся в нашу школу. Надеюсь, Седа Магометовна, что вы возьмёте Рудика под свою опёку. А вы, ребята, – повернулся он к классу, – будете ему хорошими товарищами, поможете во всём.

Седа с удивлением взглянула на директора. Слова вроде бы звучали правильные, именно те, что говорят в таких случаях, но тон, которым он их произносил, был очень сухой, предельно формальный.

Погребной поймал её взгляд.