Очень тихий городок

Искусственная рука инвалида в результате сильного удара отлетела от плеча, валялась рядом в траве. Удивительным образом пила при этом опять заработала. Она обиженно жужжала, словно какое-то ужасное металлическое насекомое.

Сам Рудик уронил голову и туловище на капот и не двигался.

Так прошло несколько минут.

Дым, шедший из радиатора, в конце концов привёл калеку в сознание.

Он поднял разбитое в кровь лицо, беспомощно захлопал ресницами, пытался сообразить, что теперь делать.

В памяти вдруг мелькнула жуткая, постоянно возвращающаяся к нему на протяжении всей сознательной жизни картинка: намертво прижатый колонной Немец.

Рудик испугался, рванулся, но ноги были стиснуты как в тисках.

Неужели опять?

Саня постепенно начал приходить в себя. Потряс головой, освобождаясь из дыры. С шумом, показавшимся ему невыносимым, посыпались вокруг осколки стекла.

Из нефокуса возникло окровавленное лицо Рудика, уставившееся прямо на него.

Саню поразило, что глаза инвалида оказались наполнены слезами и болью. Он выглядел совсем крантовым, отчаявшимся.

На самом деле это было ложное впечатление. После секундной слабости Рудик уже понял, что делать, полностью контролировал себя.

По-прежнему глядя в глаза Сане, он потянулся единственной рукой к левому протезу. Ему повезло – джинсы, к счастью, порвались при ударе. Он расширил дыру, разорвал штанину окончательно. На бедре оказалось прикреплено некое подобие плоского футляра. Он открыл его, вынул находившийся внутри стальной обоюдоострый нож.

Положил оружие перед собой на капот и начал отсоединять, отщёлкивать ножные протезы – сначала один, потом другой.

На Саню опять стала наваливаться тьма. Он боролся, пытался оставаться в сознании.

Смутно увидел, как Рудик в метре от него с силой воткнул нож в капот.

Саня услышал звук пробитого металла, успел пожалеть испорченный капот и отключился.

Рудик полностью освободил обрубки ног от протезов.

Напряг силы и, крепко уцепившись рукой за рукоятку воткнутого ножа, стал подтягивать тело кверху.

Саня снова очнулся, попытался двигаться, но был всё ещё слишком слаб, погружён в тёмное переливающееся марево.

К тому же дышал с огромным трудом и болью – сильно ударился грудью о руль.

Рудик вытянул тело на капот, передохнул немного, полежав плашмя. Потом приподнялся на локте, не без труда вытащил из капота загнанный туда по самую рукоятку нож. Вытянул вперёд руку и снова с размаху воткнул его сантиметров на двадцать дальше, чем в первый раз.

Стал опять не спеша подтягиваться вперёд.

Саня по-прежнему сидел неподвижно.

В тупом ужасе смотрел, как лицо инвалида становится всё более отчётливым, приближается к нему.

Рудик протащил тело вперёд, снова вырвал из капота нож и повторил ту же процедуру.

От разбитого стекла его отделяло теперь совсем немного.

Саня окончательно вынырнул из своего марева, наконец всё ясно увидел, но было уже поздно.

Рудик сделал последний рывок, вытащил нож, остриём разбил, обрушил в салон ещё державшиеся остатки стекла.

Теперь он оказался лицом к лицу с Саней. Горько усмехнулся, медленно поднёс нож к его горлу, пристально заглянул в глаза.

Саня поразился, как изменился взгляд калеки. Слёзы исчезли, он смотрел жёстко и холодно.

Саня внутренне содрогнулся, прикрыл веки. Не хотел больше ничего видеть, ждал последнего движения острого ножа, прикосновение которого леденило ему шею.

Всё, конец!

В эту секунду совсем рядом раздался звук, который заставил брови Рудика поползти вверх.

Это жужжит пила!

Прямо над ухом!

Он быстро повернулся и с удивлением успел увидеть у себя над головой свою собственную руку-протез с работающей пилой. Рудик попытался откатиться в сторону, но не успел.

Света, державшая эту руку, с диким, каким-то рыдающим криком обрушила её на него. Зубья вонзились в плоть, начали разрезать грудь.

Рудик чудовищно завопил, рванулся. Извиваясь, заливая кровью капот, всё же ухитрился вывернуться из-под раздирающей тело пилы. Зубья ударились о железо, отвратительно заскрежетали.

Света вскрикнула, закусила губу, с усилием снова занесла над ним тяжёлый протез.

Рудик перевернулся на спину, поглядел на неё в упор широко открытыми умоляющими глазами.

Она замешкалась, в отчаянии застыла: без очков он вдруг опять показался ей совершенно беззащитным.

– А ну брось это сейчас же! – раздался громкий повелительный голос у неё за спиной. – Брось, я говорю! Сейчас же!

Света обернулась.

С полдюжины человек, часть из них в полицейской форме, стояли вокруг. Прямо на неё смотрели дула двух автоматов и по меньшей мере трёх пистолетов.

Дыхание спёрло. Она вдруг издала громкий, захлёбывающийся звук, и сразу вслед за этим слёзы безостановочно заструились по бледному, измученному лицу.

Потом Света отбросила в сторону проклятую руку.

Протез упал на тёмный асфальт. Звук жужжания изменился, стал гораздо ниже, механизм недовольно гудел. Острые окровавленные зубцы вращались теперь намного медленней, почти ползли.

Потом пила вовсе остановилась и с еле слышным щелчком исчезла внутри чёрного кулака.

44. Протез