Очень тихий городок

– Ах ты, сука! – кричит она и, как дикая кошка, с визгом кидается на Седу.

Та падает, Алина оказывается сверху.

– Ты что, всё ещё думаешь, что это я сделала? – брызгая слюной, орёт она в лицо Седе.

Та, напрягшись, сбрасывает её с себя, вскакивает и изо всей силы бьёт ногой, обутой в острую туфлю, в живот.

Алина с криком сгибается, судорожно хватает воздух. На глазах выступают слёзы.

Седа стоит напротив, насмешливо смотрит на неё.

– Успокоилась? – бросает она. – А теперь убирайся вон!

Алина вдруг резко распрямляется, молниеносно хватает утюг с гладильной доски и, прыгнув вперёд, обрушивает его на голову Седе.

– Получила! – визжит она.

Седа со стоном оседает на пол.

Алина бьёт её снова, и Седа валится без сознания.

– Сука! – орёт Алина. Её трясёт всё сильнее, глаза мечутся в поисках непонятно чего. – Я тебе покажу «убирайся!»

Она мчится на кухню и через секунду возвращается с огромным ножом.

Седа открывает глаза, в ужасе смотрит на неё.

А Алина уже на улице, перед совсем другой дверью.

Она вся в крови, дрожит, то ли от холода, то ли от переживаний.

В руках держит окровавленную электропилу.

Дверь открывается, в проёме стоит директор школы Эдуард Николаевич Погребной.

– Здравствуй… – растерянно говорит он. – Проходи!

Алина заходит.

– А что это ты вся в крови? – удивляется директор. – И зачем тебе пила?

Алина презрительно кривится. Она порывисто дышит, по-прежнему дрожит.

– Это кровь Тамарки! – сбивчиво объясняет она. – Эта сучка так хотела трахнуть Дикаря, прямо умирала… – Алина вдруг начинает смеяться. – Теперь она верняк сможет свою мечту исполнить, – давится она от хохота. – Так оттрахает его на том свете, что Дикарю мало там не покажется…

Она прямо закатывается от смеха, он становится всё более безумным, у неё настоящая истерика.

Погребной меняется в лице, тянется к телефону.

Алина внезапно перестаёт ржать, одним резким рывком включает пилу и поднимает её вверх.

Прежде чем директор понимает, что происходит, пила опускается и мгновенно отпиливает ему руку.

– Ну как, сука! – бешено орёт Алина, перекрикивая его истошные вопли. – По-прежнему хочешь со мной побазлать, а? Перетереть кое-что? Один на один? С глазу на глаз? Или, может, ты всё-таки меня трахнуть хочешь, крыса мутная, педофил грёбаный?

Кровь фонтаном брызжет вокруг, льётся на котлеты вместо кетчупа.

Отпиленная голова Эдуарда Николаевича падает на пол.

А Алина с рюкзачком за спиной тем временем осторожно распахивает окно.

Но это не окно в доме Погребного, это окно «Котлетной» на Лесной улице.

Алина оказывается в общей зале. Подсвечивая себе фонариком, она бесшумно проходит на кухню.