Очень заботливый владелец (ЛП)

— Я сидел за своим столом с 5 утра, заканчивая некоторые детали, работая уже 15 часов практически в одной и той же позе, с налитыми кровью глазами и пульсирующей головной болью, когда все остальные ушли уже пару часов назад. Но потом я оторвал взгляд от экрана, удивленный тем, что в здании все еще кто-то был. Уолт — наш охранник, должно быть, впустил их. Как только я увидел двух мужчин в униформе, то все понял. Я все думаю, отправились ли они сначала ко мне домой, но я так и не получил ответа. Глупо об этом думать, но не могу выбросить это из головы…

Я покачал головой.

— Я боялся этого с тех пор, как мне было 15 лет, когда Карл поступил на службу в морскую пехоту. Я никогда не забуду этих слов: «Сэр, от имени армии США я с сожалением сообщаю, что ваш брат сержант Карлтон Уинтерс был смертельно ранен вчера в бою в провинции Гильменд самодельным взрывным устройством».

Я сделал паузу, почувствовав боль от потери, словно это было только вчера.

— Это не имело смысла. Война должна была уже закончиться, и Карл охранял посольство США в Кабуле. Какого черта он был в патруле? Никто не сказал мне, и я до сих пор этого не знаю. Я спросил, страдал ли Карл? Мне хотелось, чтобы они сказал «нет», я этого ждал, но они этого не сделали. Они сказали, что не знают таких подробностей.

Доун прикрыла рот рукой, на ее лице застыло выражение ужаса.

— Наверное, они не хотели мне лгать, но я часто думаю об этом, и мне жаль, что они этого не сделали. Что иронично, так как ложь почти уничтожила меня. В любом случае, я не хотел сообщать об этом Шарлотте по телефону. Хотел сказать лично… И ты уже знаешь, чем все это закончилось. Я ушел из дома в ту же ночь, взяв с собой только Стэна. Мне некуда было идти, кроме как в офис. Я не мог пойти к своему лучшему другу…

Я сделал глубокий вдох.

— По дороге я прихватил бутылку водки и всю ее выпил. А потом выблевал все на ковер в приемной. Я мало что помню, только то, что Стэн нагадил на пол, потому что не смог разбудить меня, чтобы я выпустил его на улицу. Не знаю, чего ожидала Шарлотта. Думаю, часть ее предполагала, что все будет… цивилизованно.

Я горько рассмеялся.

— Мне не хотелось иметь с ней никаких дел. Морские пехотинцы прислали своего офицера по вопросам потерь, чтобы помочь мне спланировать похороны. Я был не в форме, так что он почти все сделал сам. Даже заставил меня вымыться и переодеться в чистый костюм в тот день. Не дал мне упасть в могилу, потому что я был слишком пьян, чтобы стоять.

Я сделал паузу, когда на меня нахлынули воспоминания.

— В тот же день я вернулся в офис и достал из сейфа всю наличность — около пяти тысяч долларов. Я раздал их людям на улице, у кого были собаки, потому что считал, что они были единственными, кому я мог доверять. Шарлотта уже выбросила всю мою одежду, но мне было все равно. Я потерял все — семью, друга, жену, бизнес… Может быть, на каком-то уровне даже свое здравомыслие, потому что вещи, предметы, имущество… ничто из этого для меня больше ничего не значило. Я не мог думать о том, чтобы дожить до завтра, не говоря уже о конце недели. Поэтому раздал все что имел, а когда у меня ничего не осталось, я начал раздавать то, что на мне было надето. Это было невероятно освобождающее чувство.

Доун подняла брови.

— Да, причем это случилось декабре, — улыбнулся я. — Было чертовски холодно. Вот тогда меня и арестовали — все то дерьмо, о котором тебе только что рассказал твой друг-полицейский. Офицером, производившим арест, была женщина, и она разозлилась, когда я спустил штаны и сказал ей… Эм, ну… Я сказал ей, что они мне с ней не понадобятся.

Доун выглядела так, словно не знала, смеяться ей или плакать. Я не винил ее — это была сумасшедшая история.

— Но хуже всего было то, что пока я сидел в тюрьме, они забрали у меня Стэна, отправив его обратно к Шарлотте, и эта сука отвезла его прямиком в приют для опасных собак. Она нашла другой способ отомстить мне за фокус с деньгами. Или за то, что я публично унизил ее, как она сама сказала. В любом случае она нашла бы причину. Я забрал Стэна в тот же день, когда меня отпустили, он пробыл там всего сутки, но я никогда ей этого не прощу.

Я замолчал, сделав глубокий вдох.

— Позже я разгромил наш дом и офис, дав ей то, в чем она так нуждалась — меня выгнали из собственной кампании, потому что ей удалось получить судебный запрет на мое приближение менее, чем на 250 ярдов. Но я и так не хотел ее видеть. Только это означало то, что мне некуда было идти, совсем некуда… Пару недель я спал на улице. И замерз бы до смерти, если бы мне не помогли другие бездомные. У меня все еще лежали деньги в банке, но Шарлотта опустошила наш совместный счет и заморозила мои деловые счета… Думаю, что тогда я хотел умереть.

Я так погрузился в воспоминания, что не заметил, как Доун плачет.

Мне хотелось подойти к ней и утешить, но ей нужно было это услышать. И теперь, когда я начал, то не хотел останавливаться.